Авторизация

 

 

 

Падший. Часть 4
Читать книгу Павла Корнева "Падший" (Сиятельный 3)
 Глава первая "Танец со змеями и немного отравы"

 

 

 

 

 

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Cкачать и слушать аудиокнигу "Падший"

 

 

Глава первая, или Танец со змеями и немного отравы

 

3

 

  И в самом деле: на фасаде двухэтажного особняка красовалась яркая вывеска: "Терем". Перед высоким гранитным крыльцом дожидались клиентов сразу несколько открытых колясок, а на входе гостей встречал слуга в синей поддевке, жилете и заправленных в начищенные ваксой сапоги штанах.

  Моих спутников слуга знал и поспешно распахнул перед нами дверь. Емельян Никифорович задержался сунуть ему в руку мелкую монету.

  Внутри оказалось шумно. Просторный зал с пальмами в кадках вдоль стен и огромной люстрой под потолком был наполнен гомоном голосов; играла музыка, кто-то пытался декламировать стихи. На глаза попалось несколько свободных столов, но Иван Прохорович повел нас на второй этаж. Там было не так многолюдно. 

  - Франция - это просто какой-то кошмар, господа! - объявил собутыльникам статный молодой человек с пышной шевелюрой вьющихся волос. - Грязь! Физическая и, что еще страшнее, духовная!

  Мы прошли мимо к свободному столу, и тогда Соколов небрежно бросил:

  - Шлак!

  Я обернулся и присмотрелся к столь нелицеприятно охарактеризованному им господину.

  - От слова "шлакоблок", надеюсь? - спросил после у Ивана Прохоровича. - Не в плане оценки творчества?

  Мои спутники рассмеялись.

  - А вам, граф, палец в рот не клади! - покачал головой Соколов. - На ходу подметки режете!

  Подошел официант, принес меню на русском.

  - Чего изволите-с? - поинтересовался он.

  За последний год я изрядно подтянул свое знание языка, поэтому в написанных кириллицей названиях не путался. Заказал тарелку ухи, черный чай и большую сковороду жареной картошки. Мог бы умять за один присест и целого поросенка в яблоках, помешала развернуться ограниченность в средствах.

  Соколов остановил свой выбор на сибирских пельменях и соленьях, к ним велел принести графин водки.

  - Только холодной, - предупредил он. - Не как в прошлый раз. Пить невозможно было.

  - Возьмем с ледника-с, - уверил его халдей.

  Красин, тяжело отдуваясь, вытер платком покрасневшее лицо и ткнул пухлым пальцем в строчку с супом-пюре.

  - Соленый арбуз и хлебную корзинку? - уточнил официант.

  - Неси, - махнул рукой Емельян Никифорович и повернулся ко мне. - Лев Борисович, не просветите нас, чем зарабатываете на жизнь? Не сочтите за назойливость, просто это самый верный способ завязать разговор.

  - Я не зарабатываю, я трачу, - нейтрально улыбнулся я. - Трачу матушкино наследство, путешествию по миру, смотрю новые страны, знакомлюсь с людьми...

  - Это дело, - одобрительно кивнул Соколов. - А вот нам с Емельяном Никифоровичем приходится в поте лица на хлеб насущный зарабатывать.

  - В поте лица - это про меня, - возразил Красин. - Вы же, Иван Прохорович, как попрыгунья-стрекоза, с места на место перелетаете.

  - Ну, потею точно меньше вашего, - огладил русую бородку Соколов. - А что бегать приходится - так работа такая. Нашего брата ноги кормят. - Он повернулся ко мне и официальным тоном объявил: - Соколов Иван Прохорович, специальный корреспондент ряда ведущих российских газет и журналов. Помимо этого, публикую фельетоны под псевдонимом Голый король.

  - Гол как сокол? Это от фамилии? - догадался я и потер подбородок. - Вот насчет короля не уверен. Что-то от Ивана к Цезарю?

  - Два сапога пара, - фыркнул Емельян Никифорович. - Вам друг с другом точно скучно не будет.

  - И какими судьбами здесь? - вежливо поинтересовался я. - Поправляете здоровье?

  - Если бы! - горестно вздохнул Соколов. - На службе! - Он снял пробку с принесенного графина, налил себе стопку водки, потом зачем-то плеснул немного в чайное блюдечко и поинтересовался: - Лев Борисович, по маленькой?

  - Пожалуй, воздержусь, - отказался я, с нескрываемым удивлением наблюдая за манипуляциями Красина, который положил в блюдце с водкой ломоть белого хлеба. - Жарко сегодня.

  - Тут всегда жарко, - уверил меня Иван Прохорович. - Жарко, и не протолкнуться от известных личностей. А уж на открытие амфитеатра и вовсе весь бомонд собрался. Ожидается даже ее императорское высочество, слышали?

  - Нет, - ответил я, нервно вздрогнув. Пересекаться со своей венценосной родственницей и, тем паче, ее окружением не хотелось абсолютно.

  Обедаю - и сразу на вокзал. Без промедления.

  Только вот не станут ли меня ждать именно там? Или даже не меня, а погибшего стюарда? Ведь он, без сомнения, намеренно выгадал время поджога, чтобы после прыжка с парашютом приземлиться в окрестностях Монтекалиды и укатить отсюда по железной дороге. Могут его встречать, могут.

  Я погрузился в напряженные раздумья и едва не пропустил рассказ Соколова о причинах его пребывания в курортном городе.

 

 

  - И вот меня посылают сюда светским обозревателем, - объявил Иван Прохорович, - а суточных выделяют - с гулькин нос. Не поверите, скоро начну милостыней побираться.

  - Вашему брату к этому не привыкать, - сварливо отметил Емельян Никифорович, переворачивая хлеб. - Многие так и вовсе нормальным полагают сначала в газете человека грязью облить, а потом у него же на водку целковый занять.

  На виске Соколова задергалась жилка, но он сдержался.

  - У кого занимать-то? - криво ухмыльнулся репортер. - Творческий люд вечно без копейки сидит, это вам лучше меня известно.

  - Известно, - подтвердил Красин и повернулся ко мне. - Лев Борисович, я в некотором роде литературный скаут.

  - Рабовладелец, - вставил Соколов. - Писателей да поэтов поглавно и построчно скупает и перепродает. Проиграется бедолага в карты, а тут - Емельян Никифорович с людоедским предложением. Ну как ему отказать?

  - Не преувеличивайте, - отмахнулся Красин, взял вымоченный в водке ломоть, разломил надвое и отправил в рот. - Ваше здоровье...

  - Ваше! - Иван Прохорович отсалютовал ему стопкой и выпил водку.

  Я отпил чая.

  - Лев Борисович, вижу немой вопрос в ваших глазах, - усмехнулся Емельян Никифорович. - Я, видите ли, в некотором роде боюсь воды.

  - Бешеный, - беззвучно рассмеялся Соколов, намекая на второе название бешенства - "водобоязнь".

  - Совсем не пьете? - уточнил я.

  - Совсем, - кивнул Красин, подцепил за вилку соленый груздь и отправил его в рот. Пожал плечами и принялся аккуратно нарезать на кусочки арбуз. - Привык уже, - спокойно произнес он после недолгого молчания. - Ем супы, восполняю недостаток влаги фруктами. Арбузы, вот, почти полностью из воды состоят. Но это - на закуску, а пару ломтей свежего съел - и хорошо.

  Я не стал интересоваться обстоятельствами, приведшими к столь необычному выверту психики, спросил о другом:

  - Но, Емельян Никифорович, что же тогда вы делали на озере?

  Красин мрачно глянул на Соколова. Тот рассмеялся.

  - Клин клином, граф! Клин клином! Это же элементарно! - объявил он. - Право слово, я был уверен, что прогулка по озеру легко избавит нашего дорогого Емельяна Никифоровича от его столь неудобной фобии. Вы даже не представляете, сколько усилий ушло, чтобы завлечь его на лодочную станцию!

  - Карточный долг - это святое, - произнес Емельян Никифорович, с мрачной миной отправил в рот вторую часть пропитанного водкой ломтя и махнул рукой. - Наливай!

  Я быстро расправился с ухой и отпил чая. Голод отступил, но лишь немного, поэтому, когда принесли жареную картошку, я постелил на колени салфетку и принялся набивать живот, абсолютно не интересуясь, насколько благовоспитанно это смотрится со стороны.

  Бренчавшая уже какое-то время на первом этаже балалайка смолкла, заиграл оркестр. Отправлявший в себя рюмку за рюмкой Соколов быстро хмелел. Красин со своим смоченным в водке хлебом от него не отставал и, когда в очередной раз начали исполнять "Маруся отравилась", вдавил окурок папиросы в блюдце и решительно поднялся из-за стола.

  - Закажу нашу, купеческую, - объявил он и зашагал к лестнице.

  Я посмотрел на часы и поднялся следом, доставая бумажник.

  - Пожалуй, мне пора.

  На улице уже порядком стемнело, в ресторане включили главную люстру, но на втором этаже табачный дым продолжал плавать в легком полумраке, сюда свет особо не доставал.

  - Стойте, граф! Стойте! - всполошился Соколов, который уже отчаялся всучить мне рюмку водки. - Сейчас вернется Емельян Никифорович, и мы покажем вам удивительное место, просто потрясающее!

  - Не стоит, - отказался я и выложил на стол последнюю десятку.

  Но уйти не успел. Внизу затянули: "Эх, полным полна моя коробочка", и вернулся Емельян Никифорович.

  - Собираетесь? - спросил он и кивнул: - Да и мы пойдем, пожалуй.

  Мы расплатились и покинули ресторан. Новые знакомые намеревались продолжить вечер в одном чудесном, просто замечательном, как хором уверяли они, игорном заведении неподалеку, мне же идти никуда не хотелось. Голод отступил, вернулась ясность мысли. Я вдруг понял, что ничего толком не знаю о своих спутниках, а кутить всю ночь напролет со случайными людьми - занятие не самое благоразумное.

  Всюду зажигали газовые фонари, но, когда мы свернули с боковой улочки на один из "радиальных" бульваров, тот оказался погружен в темноту, лишь ближе к площади разливалось меж домами сияние электрических ламп. Газовое освещение меняли на электрическое, старые светильники уже скрутили, а на их место повесили новые и даже протянули провода, но напряжение подать не успели. К одному из столбов была приставлена лестница, забравшийся на нее рабочий крепил под плафоном тарелку громкоговорителя. На дороге стояла самоходная коляска с открытым кузовом, где лежали инструменты, запасные динамики и скрученные газовые фонари; рядом курил шофер. 

  Мы дошли до освещенного тротуара, и там я окончательно решил, что не хочу ни в какой игорный дом. Следовало добраться до вокзала и справиться насчет билетов до Нового Вавилона, а не коротать ночь за игрой в карты.

  Мне лишь требовался благовидный предлог ретироваться, и я получил его, когда мы проходили мимо варьете "Три лилии". Поначалу взгляд зацепился за броскую афишу с овалом белой физиономии мима и надписью: "Невероятный Орландо", но она недолго занимала меня. Куда интересней показался рисунок девушки в экзотическом полупрозрачном одеянии, в тюрбане и с закрытым восточным платком лицом, которую художник изобразил с немалых размеров удавом. На плакате с другой стороны входа мелькали задранные ноги, пышные юбки и цветастые наряды танцовщиц кордебалета.

  - Господа! - остановился я. - Премного благодарен за спасение, но вынужден вас оставить. Честно признаюсь, не слишком уважаю карточные игры, лучше полюбуюсь на красоток.

  Мои спутники переглянулись.

  - Эх, молодость! - протянул Емельян Никифорович, доставая пачку папирос.

  - Одни девицы на уме, - поддакнул ему Иван Прохорович.

  Но ни отговаривать меня, ни менять свои планы товарищи не стали.

   - Лев Борисович, не передумаете? - лишь обернулся Соколов, когда я поднялся на крыльцо и остановился в надежде, что не придется даже заходить внутрь.

  Я помахал на прощание рукой и открыл тугую дверь. В коридоре царил полумрак, через перегородившую проход занавесь доносилась быстрая зажигательная мелодия.

  - Вход пять франков! - объявил крепкого сложения швейцар с черной бородой до середины груди.

  - Сколько? - опешил я. - С какой стати такие расценки, любезный?!

  - Сегодня выступает Черная Лилия, - пояснил мужик. - Экзотическая и таинственная танцовщица со змеями, жрица Кали. Слышал о такой?

  - Нет, - сознался я, но бумажник все же достал. Что-то в рисунке не дало развернуться и уйти, непонятно откуда возникло желание увидеть танец вживую. К тому же мои новые знакомые после сытной трапезы шагали очень уж неторопливо, еще не хватало столкнуться с ними на улице.

  Пришлось достать из бумажника пять франков и вручить их швейцару.

  - Милости просим, - ощерился тот неровной из-за сколотых и выбитых зубов улыбкой.

  Наверняка был здесь еще и за вышибалу.

  С необъяснимым любопытством - будто раньше в варьете не бывал! - я отодвинул занавесь и прошел в зал. Вдоль одной стены протянулась длинная стойка, за ней маячил высокий смуглый бармен в тюрбане - то ли настоящий индус, то ли крашеный по случаю представления местный работник. Все столы оказались заняты, фривольно одетые официантки разносили закуски и напитки. Часть зрителей выстроилась вдоль стен, к этим посетителям я и присоединился, вполглаза наблюдая за красотками из кордебалета, задиравшими на сцене стройные ножки и трясшими пышными белыми юбками.

  Понемногу закралось подозрение, что швейцар облапошил меня как последнего простака, но воспоминание об искусном рисунке девушки со змеей успокоило и заставило не делать поспешных выводов.

  В зале оказалось жарко, сильно пахло одеколоном и табачным дымом. В горле моментально пересохло, захотелось пить. И дело было не только в духоте и пересоленной картошке, поданной в русском ресторане. Как ни крути, фривольный танец дюжины симпатичных девиц не мог не найти вполне понятного отклика; мне даже захотелось улизнуть из заведения через черный ход. Но тут музыка смолкла и танцовщицы убежали за кулисы, а на смену им вышел нарумяненный конферансье в клетчатом пиджаке, ярко-синей сорочке и вульгарной бабочке - розовой, с перламутровыми блестками.

  - Леди и джентльмены! - объявил он, неожиданно легко перекрыв разговоры зрителей. - Встречайте наших очаровательных и совсем-совсем неопасных мумий! Еще недавно они танцевали при дворе фараона, а теперь готовы ублажать ваш взор своим невероятным мастерством!

  Конферансье неожиданно проворно соскочил со сцены, и сразу потускнел свет висевшей под потолком люстры. На фоне черного бархата занавеси возникли две белые фигуры. Оркестр заиграл незнакомую мелодию, и танцовщицы, с ног до головы замотанные в полосы бинтов, принялись в меру своего умения и понимания изображать египетский танец.

  Зрители смотрели за ними, затаив дыхание. И немудрено! Никакой другой одежды, кроме намотанных в несколько слоев бинтов, на стройных девицах не было вовсе, в просветах ткани белела обнаженная кожа. Мне окончательно стало нехорошо.

  К счастью, затем на сцену вышли исполнители степа, коих представили известными танцорами из Нового Света, но цвет их кожи объяснялся, скорее, ваксой, нежели естественной чернотой. Дальше выступал персидский глотатель огня, за ним - китайские акробаты, а следом - факир, укротитель змей.

  Смуглый старик в цветастом индусском одеянии сел на тростниковую циновку, скрестил ноги и принялся тихонько наигрывать заунывную мелодию на флейте со странным утолщением посередине; в зале сразу наступила тишина. Обычный холщовый мешок перед укротителем вдруг зашевелился, и наружу высунулась змеиная голова. Никакого обмана - это была самая настоящая кобра. Она раскачивалась из стороны в сторону и грозно раздувала капюшон, позволяя разглядеть напоминавший очки узор.

  Даже конферансье проявил к ней боязливое почтение и поднялся на сцену лишь после того, как старый факир завязал горловину мешка веревкой и принялся сворачивать циновку.

  - Леди и джентльмены! Встречайте Невероятного Орландо! - закричал ведущий. - Он делает все, что делает Гарри Гудини, только не тратит время на пустую болтовню!

  Послышался смех.

  Я огляделся и с немалым удивлением отметил, что обращение "леди и джентльмены" преувеличением не являлось. Хватало среди публики и женщин. И вовсе не вышедших на ночную охоту жриц продажной любви, а приличных дам, коих сопровождали ничуть не менее приличные на вид кавалеры.

  На сцену вышел мим. Его темный наряд растворялся в тенях, выбеленное лицо с нарисованными бровями казалось застывшей маской, а белые перчатки летали на фоне черного занавеса нервными птицами. На миг мне стало не по себе.

  Неловко-ломанные движения мима завораживали; при всей своей эксцентричности он, казалось, не совершал ни одного лишнего жеста. Из белых перчаток вылетали голуби и чудесным образом возникали вещи, владельцы которых находились в другом конце зала, но никакой магии в этом не было, одна лишь ловкость рук. Мим даже сиятельным не являлся; я несколько раз ловил на себе взгляд его карих глаз.

  Пока Орландо развлекал публику, доставая из карманов зрителей зажженные сигареты, игровые карты и цветы, его помощники выкатили на сцену приличных размеров бочку и принялись носить ведра, наполняя ее водой; слышался плеск, на сцену летели брызги. Когда они закончили, по сцене растеклась небольшая лужа воды.

  - Леди и джентльмены! - объявил вдруг конферансье, привлекая к себе внимание зрителей. - Уверен, любоваться этими трюками вы готовы до самого утра, но сегодня, как и каждую пятницу, нас посетит Черная Лилия, поэтому время Орландо подошло к концу. И знаете... - ведущий прошелся по краю сцены, - гонорары наш бессловесный друг требует просто заоблачные, но сегодня платить не придется. Посудите сами, к чему деньги покойнику? Орландо, прошу!

  Мим вернулся на сцену, и я с облегчением перевел дух. Мысль о том, что он подойдет и достанет из моего уха зажженную сигару, заставляла нервничать.

  Когда Орландо встал рядом с ведущим, из-за кулис появились две ассистентки. Одна несла поднос с парой наручников и цепью, вторая - крышку от бочки. Конферансье попросил мима вытянуть перед собой руки и сковал его запястья стальными браслетами, затем проделал ту же процедуру с ногами и соединил кандалы короткой цепочкой, как поступают с наиболее опасными каторжанами.

  - Никаких трюков, убедитесь сами! - провозгласил он после этого.

  На сцену поднялось сразу несколько человек, и один из них, крупный мужчина средних лет с кривым носом, уверил собравшихся, что в ход пошли обычные полицейские наручники.

  - Сто раз такие надевали, - с усмешкой добавил он.

  - Легко ли от них избавиться? - вкрадчиво поинтересовался конферансье.

  - Кому как, - многозначительно ответил бывалый зритель.

  - Ну конечно! - рассмеялся конферансье. - Такому умельцу как Невероятный Орландо, ничего не стоит избавиться от оков! Но хватит ли на это дыхания?

  Ведущий тычком в грудь отправил мима в бочку, тот завалился в нее спиной, мелькнули туфли, выплеснулась на сцену вода. Конферансье водрузил сверху крышку и уселся на нее для надежности. Раздалась барабанная дробь, в руке артиста возникли карманные часы.

  Зал замер в немом восторге, на меня накатил невероятный сплав чужих эмоций, щедро приправленный страхом. Несколько раз крышку явственно толкали изнутри, но конферансье и не подумал встать, продолжая смотреть на часы. И лишь когда нервы у всех натянулись до предела, вскочил и объявил:

  - Пять минут истекли!

  И тотчас смолк барабан. Крышка не шелохнулась.

  А потом кто-то тронул меня за плечо. Я нервно отмахнулся и вдруг обнаружил, что каким-то невероятным образом оказался в центре всеобщего внимания. Обернулся - за мной стоял мим. С его будто бы приклеенной к волосам шапочки и промокшей насквозь одежды капала вода, но грим нисколько не потек.

  - Невероятный Орландо! - во всю глотку гаркнул конферансье и опрокинул бочку, на сцену хлынула вода.

  В зале засвистели, застучали ногами, захлопали, заголосили. Мим издевательски выверенным движением выудил у меня из-за уха пикового валета и помахал картой, требуя освободить проход. Я машинально отступил и, лишь когда Орландо подошел к сцене, почувствовал, как в очередной уже раз за сегодняшний день к лицу приливает кровь. Но теперь виной тому было не смущение, а злость. Нет, не злость даже - самая настоящая ярость. Губы обтянули оскаленные зубы, пальцы сами собой стиснулись в кулаки. Нестерпимо захотелось догнать наглеца, сбить с ног и хорошенько попрыгать на его мослах, а потом ухватить за грудки и пару раз приложить затылком об пол...

  Я тряхнул головой, прогоняя наваждение, и поспешил затеряться среди зрителей, дабы не ловить больше на себе насмешливые взгляды соседей. Ноги сами привели к бару, там я без особой надежды спросил лимонада; индус с невозмутимым видом наполнил из пузатого кувшина бокал с толстым стеклянным дном и щедро сыпанул в напиток колотого льда.

  Я расплатился, пригубил лимонад и одобрительно покивал.

  - Отлично! - сообщил бармену. Индус остался невозмутим.

  Неспешно попивая освежающий напиток, я отыскал свободное место у стены и прислонился к ней, ожидая возобновления представления. На сцене подсобные рабочие орудовали лентяйками, протирая вылитую из бочки воду. Вскоре они скрылись за кулисами, и на смену им пришли девицы из кордебалета. Вновь заиграл оркестр, я взглянул на часы и поморщился: было уже поздно. Но уходить не хотелось. Слишком много времени потерял, чтобы покинуть варьете, не дождавшись выступления звезды сегодняшнего вечера. Почему-то образ танцовщицы с афиши у входа накрепко засел в памяти и не отпускал, подобно китобойному гарпуну. 

  Решив подождать еще пять минут, я в пару глотков допил лимонад и поставил пустой стакан на поднос проходившей мимо разносчицы. Та игриво подмигнула, я сделал вид, будто не заметил. Под конец приятная кислинка напитка сменилась приторной сладостью, и вновь захотелось пить, но урок пошел впрок, выбрасывать деньги на ветер я не собирался. Жулики, кругом одни жулики.

  Расстегнув верхнюю пуговицу сорочки, я в очередной раз взглянул на часы, и как раз в этот момент музыка смолкла, танцовщицы покинули сцену и к зрителям вновь вышел конферансье.

  - А теперь то, ради чего вы все здесь собрались! - объявил он. - Выступление блистательной, обворожительной и таинственной Черной Лилии, жрицы самой Кали!

  Заиграла тягучая мелодия, музыканты пытались подражать заклинателю змей, и у них это неплохо получалось. Солировала флейта. А потом из-за кулис на сцену выскользнула стройная девушка, с головы до ног укутанная полупрозрачными шелковыми накидками. Были видны лишь изгибы фигуры, босые ступни и кисти с тонкими пальцами, светлые глаза сиятельной и... немалых размеров удав, который возлежал на плечах танцовщицы и плавно водил из стороны в сторону головой и хвостом.

  Разговоры враз смолкли, слышны стали лишь шорох одежды и дыхание людей, и тогда девушка торжественно произнесла:

  - Во имя Кали, Матери Вселенной и Высшей Богини!

  Послышался женский вскрик - какая-то экзальтированная дамочка за ближним к сцене столом лишилась чувств; я остался невозмутим.

  Индия, Кали и ее ритуальные душители последнее время не сходили с первых страниц газет, и вся богема буквально помешался на этой теме, потому более выигрышного начала для выступления было не сыскать.

  Черная Лилия плавно шагнула вперед, ее накидки колыхнулись и сразу опали, струясь по соблазнительным изгибам женской фигуры, и стало ясно, что банального танца живота ждать не стоит. Девушка постепенно ускоряла плавные движения, и вскоре в полумраке сцены начало казаться, будто удав на ее плечах превратился во вторую пару рук. Зал следил за выступлением как завороженный.

  Глаза танцовщицы мягко светились в темноте, но едва-едва, большинство собравшихся, полагаю, даже не определили в ней сиятельную. Вне всякого сомнения, сейчас девушка использовала свой талант, но столь тонко, а, возможно, и неосознанно, что мне не удалось ощутить никакого внешнего воздействия. Один лишь прилив сил. И ощущал его не я один. 

  Лица людей разрумянились, глаза загорелись восторгом. Какой-то господин даже попытался влезть на сцену, но бородатый швейцар сноровисто стянул его обратно и окатил водой из специально приготовленного ведра.

  А потом Черная Лилия скользнула за кулисы, зал взорвался аплодисментами и свистом, а у меня разболелась голова. В ожидании выхода танцовщицы на бис я вытер с раскрасневшегося лица пот и заказал у индуса еще один бокал лимонада. Холодный, с колотым льдом напиток, немного унял охвативший меня жар, но с духотой ничего поделать не мог. Закружилась голова.

  На бис Черная Лилия не вышла, и зрители начали расходиться, я поставил стакан с недопитым лимонадом на стойку и тоже двинулся к выходу, но там обнаружился Невероятный Орландо. Мим пытался увлечь покидавших варьете людей и цеплялся со своими фокусами ко всем и каждому.

  Попадаться ему на глаза и вновь становиться всеобщим посмешищем не хотелось, и я двинулся мимо сцены к черному ходу. Все вокруг словно заволокло туманом, пол качался под ногами, дышать удавалось через раз. Накатила тошнота, но я собрал волю в кулак, миновал уборную и свернул в служебный коридор, темный и безлюдный.

  Бородатый швейцар возник, будто чертик из коробочки.

  - Сюда нельзя! - заявил он и уперся широченной ладонью мне в грудь. - Назад!

  Меня качнуло, в попытке удержать равновесие я облапил вышибалу и поначалу даже повис на нем, а потом осторожно опустил на пол и разжал стиснувшие толстую шею пальцы. Все вышло само собой, у меня и в мыслях не было лишать швейцара сознания, просто невыносимо хотелось выйти на свежий воздух. А еще - сильно кружилась голова.

  Едва не теряя сознание, я перешагнул через швейцара и побрел к двери черного хода. Пол раскачивался под ногами все сильнее, и столь же сильно что-то раскачивалось в голове, поэтому в прохладу летнего вечера я буквально вывалился.

  Словно рухнул из лодки в ледяную воду.

  Раз - и хорошо...

 

<- Вернуться // Читать дальше ->

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Cкачать и слушать аудиокнигу "Падший"

 

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

 

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио