Авторизация



 

 

 

Повязанный кровью. 7. Город-на-Озере

 

Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон

Купить электронный текст на Литрес

Купить книгу в магазине Автора и скачать текст в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt

Cкачать и слушать аудиокнигу "Повязанный кровью"

 

 

 

Город-на-Озере

 

 

Иногда очень непросто различить грань, отделяющую сон от яви. Полузабытые воспоминания порой кажутся чем-то совершенно нереальным, а смутные ночные видения подменяют их своей подсознательной достоверностью. И пусть ты прекрасно осознаешь, что спишь, и можешь одним лишь усилием воли проснуться, но как отличить настоящее пробуждение от всего-навсего начала нового кошмара?

Вот и сейчас, не в силах пошевелиться, я скорчился на полу пустого амбара и пытался понять, откуда взялся окутывающий меня аромат терпких духов и пугающе-притягательный привкус чужой крови во рту.

Сон. Мне это всего лишь приснилось. Всего лишь? Сон не желал уходить и как я ни старался, пошевелиться так и не получилось. Тягучая боль затопила все тело, и даже окружающий мир посерел, так и не обретя после ночного полумрака всех своих красок. И тишина. Ни звука, ни шороха. Как в могиле.

Почувствовав, что начинаю задыхаться, я попытался вдохнуть посвежевший за ночь воздух, но ничуть в этом не преуспел. Наоборот, ноздри защекотал знакомый аромат духов, старые чувства вновь поработили мою волю, да еще откуда-то издалека прошелестел отголосок столь знакомого девичьего смеха, в котором так и звенели сотни серебряных колокольчиков.

«Кейн, Кейн, – послышалось мне. – Любимый!»

И снова смех…

«Мы будем жить вечно!..»

Первым сквозь пелену беспамятства пробился тоненький визг оселка, которым прислонившийся спиной к стене Арчи доводил до совершенства волнистое лезвие фламберга.

Вжик… вжик…

Следом пришел запах прелой мешковины, проса и мышиного помета, а потом и нереальная серость сна сгинула, наполнив амбар предутренним сумраком, в котором светлой полосой выделялась щель приоткрытой двери.

Вжик… вжик…

Фу-у-у. Дыхание с хрипом вырвалось из груди, и я с облегчением понял, что в этот раз кошмар отступил, и ночной морок развеялся без следа. Но насколько еще меня хватит? Не знаю…

Вжик… вжик…

Прогнав никчемные сомнения из головы, я завернулся в плащ и уставился на Арчи, монотонными движениями точильного бруска выправлявшего лезвие меча.

Вжик… вжик…

И не надоело ему? Как свободная минута выдается – сразу клинком занимается. Странный он. Уже, считай, седмицу вместе путешествуем, а смотрю на него и что он собой представляет – понять не могу. Если не особо приглядываться – человек и человек. Обычный бродяга, коих без счету по свету шляется. Свезло – прибился к заозерским дружинникам, запахло большим кушем – ушел в свободное плаванье. Это как раз понятно, дело житейское, но непонятного накопилось куда больше.

И патент церковный на свою железяку он где-то раздобыть умудрился, и знакомые у него чуть ли не на каждом шагу: в охрану направлявшегося из Геладжио в столицу Империи торгового обоза именно они нас и устроили. Опять-таки в тот злополучный вечер предупредить дружинников об опасности, рискуя шкурой, он рванул, а не Шутник. А это ж верные два арбалетных болта на каждого были! Откуда, спрашивается, такое самопожертвование?

Нет, что ни говори, – странный человек. И не уверен, что до конца мотивы его поступков разобрать могу. Золото? А только ли оно? Или Арчи почему-то позарез приспичило на север отправиться? Приспичило настолько, что он разругался с Дубравой? Тогда серебряный шар – всего лишь предлог? А я ему на кой черт сдался? Или мои подозрения – бред сивой кобылы? Ладно, поживем – увидим. Главное – не расслабляться. И спиной к нему особо не поворачиваться.

Вот с Шутником сойтись поближе не помешает. Он хоть и старше меня вдвое, но зато точно камня за пазухой не держит. А Арчи иногда как зыркнет-зыркнет…

Кстати, а где Шутник?

– Кейн, хватит валяться. – Отложив меч, Арчи поднялся на ноги и потянулся, едва не коснувшись кончиками пальцев потемневших досок потолка. – Хозяин велел на рассвете выметываться.

– Тень его забери, – выругался я и уселся на полу, вытянув затекшие ноги. – Мы ему столько заплатили, что до вечера хватило бы.

– Уговор дороже денег.

– Да ну?

– Точно тебе говорю.

– Да и тень с ним. – Я встал, отряхнул с плаща налипшую мякину и выглянул в дверь – солнце еще только начало выглядывать из-за горизонта. – Как думаешь, насколько в Городе-на-Озере задержаться придется?

– Дня на три, пока в обоз какой не устроимся, – почти не задумываясь, прикинул Арчи.

– Сколько?! – обомлел я. Дня три? Да за это время отряд Майторна оторвется от нас настолько, что нагнать его не получится при всем желании. Черт, черт, черт! А ведь выплати мне Дубрава хоть часть доли, прикупил бы лошадку и ни от кого не зависел. Урод! Да ладно, чего о покойниках так поминать… Тень с тобой и покойся с миром. В то, что нападавшие оставили хоть кого-то из дружинников в живых, по вполне понятным причинам не верилось. – А раньше никак?

– Ты куда-то спешишь? – оценивающе посмотрел на меня здоровяк.

– Да за три дня нам за один постой столько монет выложить придется, что в трубу вылетим!

– Не переживай – у моих знакомых остановимся. Много не возьмут.

– И что б мы без твоих знакомых делали, Арчи. – От завалившегося в амбар Шутника явственно попахивало вином, а подмышкой он сжимал весивший едва ли не полпуда арбуз. – У тебя знакомых – как сам знаешь чего за баней.

– Тебя, Габриель, что-то не устраивает?

– Да нет, я серьезно. Просто не представляю, что бы мы без них делали. – Шутник одним круговым движением ножа рассек арбуз и указал нам на две половинки. – Угощайтесь.

– Что делали, что делали… Лапу бы сосали. – Арчи откромсал ломоть арбуза и протянул мне, потом отрезал еще один себе. – Где пропадал?

– Так, сыграл по маленькой, – зевнул Шутник и улегся, подложив под голову дорожный мешок. – Да не кусай ты до корки, ну кто ж так ест? Сразу видно – северянин. Слаще моркови ничего и не видел. А я вот помню в детстве – придем на бахчу, а там арбузов море… И вырезали только серединку…

– А ты откуда родом, кстати? – Я выкинул в дверь арбузную корку и отрезал новый кусок.

– Да какая теперь разница, – поскучнел Шутник и отвернулся.

– Эй, эй, ты не прикладывайся там, – забеспокоился Арчи. – Нам выходить пора.

– Зачем еще? – удивился Габриель. – Абрахам нас уже рассчитал, мы теперь птицы вольные. Подумаешь, задержимся у твоих знакомых на денек-другой.

– Кейну на север позарез надо. – Арчи сплюнул на пол семечки и вытер пальцы полой плаща. – Неймется ему, вишь…

– Да? – Шутник вытащил из мешка кожаную фляжку с водой и сделал длинный глоток. – А то б задержались деньков на несколько, столицу посмотрели. Город-на-Озере, я тебе скажу, красоты неописуемой. Особенно Остров Семи Угодников.

– Кто тебя туда пустит? – хмыкнул Арчи.

– А не пустят – не очень и расстроюсь. – Шутник убрал фляжку, затянул мешок и закинул его себе на плечо. – Ну, как?

– Нет у меня времени красотами любоваться, – отказался я.

– А что так? Неужели дела такие срочные? – заинтересовался Арчи.

– Может, и дела, – не стал, само собой, ничего объяснять я. – Ну, вы идете?

 

Дорога до столицы Империи заняла у нас часа два. Сначала тянулись огороженные невысокими изгородями поля, потом все чаще стали попадаться неказистые строения кузниц, кожевенных мастерских и мануфактур, и вскоре мы влились в поток спешивших в город людей. Все торопились побыстрее миновать пригород, пока вновь не зарядил мелкий противный дождик, хотя, думаю, торговцев больше волновала не плохая погода, а опасения, что на расположенных по окраинам рынках окажутся заняты все самые проходные места.

Как ни вертел я головой, никакого намека на крепостные стены вокруг Города-на-Озере не заметил. Да это и не удивительно, учитывая, насколько за последние годы разрослась столица. К тому же, как пояснил Арчи, в высоких стенах и сторожевых башнях особой необходимости не было: пригород застраивался с таким расчетом, что все дороги контролировались всего двумя десятками постов.

Дежурившие на въезде стражники в легких доспехах из проваренной кожи к приезжим особо не цеплялись, багаж не потрошили, но нет-нет, да и выдергивали из монотонно бредущего в обе стороны потока подозрительных на их взгляд личностей. Кого-то отпускали сразу, кого-то отправляли в комендатуру, но сила применялась лишь в исключительных случаях. Столичные жители по праву гордились, что их город считался одним из самых безопасных и спокойных поселений.

Прикрепленные к посту монахи в балахонах ордена святого Патрика в сторону дороги, казалось, не глядели вовсе, но впечатление это, без всякого сомнения, было далеко от действительности – недаром при них постоянно дежурил посыльный. Да и десятник время от времени спрашивал у монахов совета относительно то одного, то другого остановленного для досмотра путника.

К моему немалому облегчению, ни вооруженные глефами и короткими мечами стражники, ни степенно перебиравшие четки монахи никакого внимания на нас не обратили, и мы спокойно миновали сначала один, а потом и второй пост. Арчи уверенно вел нас к постоялому двору, и мне оставалось лишь тащиться следом и не терять его из виду на заполненных людьми улицах.

А это оказалось весьма нелегко – словно приехавший из провинции крестьянин я вертел головой по сторонам и несколько раз даже поймал себя на желании выругаться от восхищения. И было от чего: вздымающиеся к небу колокольни и кажущиеся невесомо-ажурными башни, цветные витражи фасадов, влажный мрамор фонтанов и статуй, резные гранитные лестницы, засаженные цветами клумбы и газоны, сложные системы постоянно вращающихся флюгеров, каменные мостовые с понижениями дождевых стоков и коваными решетками ливневых канализаций… Первое время все это притягивало взгляд и заставляло оглянуться, пытаясь понять, как местные жители могут спешить по своим делам, не обращая внимания на такую красоту.

Потом это великолепие примелькались и на первое место вышли люди. Столь пестро и непохоже одетых горожан мне не доводилось видеть даже на рынке Геладжио. С любопытством осматривались по сторонам наряженные в свободного покроя шаровары и не по погоде легкие цветастые рубахи бритые наголо заозерцы. Целеустремленно шагали по своим делам пепельноволосые выходцы из Норлинга, отличительной чертой которых являлись едва доходившие до середины бедра плащи, короткие изогнутые сабли и множество золотых украшений. В сопровождении слуг и оруженосцев по улице проехал черноволосый полесский рыцарь с серебряным волком на зеленом поле герба. Приезжий крестьянин вел под уздцы запряженную в тяжело нагруженную телегу гнедую лошадь, а бородатые батраки присматривали, чтобы ни у кого не возникло желания стащить привезенные на рынок товары.

Местных жителей на улице тоже хватало, и эти были одеты не менее пестро, чем приезжие. Преобладали темно-синие и зеленые камзолы, коричневые и серые плащи, невысокие кожаные сапожки и туфли с длинными острыми носами. А еще – белоснежные манжеты и кружева, шляпы с перьями и береты дворян и преуспевающих купцов. И, конечно, сутаны и подпоясанные веревками балахоны священников, монахов и послушников. С поясов многих горожан свисали кинжалы и короткие шпаги – оружие скорее церемониальное и статусное, нежели боевое.

Кстати, именно из-за оружия стражники нас первый раз и остановили – очень уж вызывающе смотрелся фламберг за спиной у Арчи. Да и мои мечи под плащом натренированный взгляд замечал моментально. И кому-кому, а городским стражникам грех было жаловаться на отсутствие практики, так что по мере продвижения к центру города, цеплять нас стали почти на каждом перекрестке.

– В старом городе ваши патенты не действуют, – предупредил нас один из стражников – мрачный седоусый верзила и, наконец, вернул изученные вдоль и поперек бумаги.

– В курсе, – кивнул Арчи и поправил петлю с мечом.

В который уже раз спрятав церковный патент, я отвесил затрещину пытавшемуся стянуть у меня с пояса кошель чумазому мальчугану, покачал головой, дивясь столь грубой работе столичных карманников, и больше по сторонам уже не глазел. Попадется кто чуть более ловкий и будешь потом локти от досады кусать.

– Ну что, глаза на лоб еще не вылезли? – снисходительно похлопал меня по спине Шутник.

– Да прям уж, – как можно небрежней отмахнулся я.

– Ну это еще окраины, вот Остров Семи Угодников увидишь, посмотрю я тогда на тебя, – фыркнул Габриель.

– Куда прете?! Дорогу! – Кучер в синей с серебряным шитьем ливрее, привстав на козлах кареты, вовсю размахивал хлыстом, но горожане и без этого резво разбегались в стороны. Карета прогрохотала по брусчатке, едва не размазав нас по высокому ограждению моста, под которым протекала речушка, больше напоминавшая широкий ручей.

– Выродок, – разглядев на дверце герб с крылатым змеем и тремя белыми бутонами роз, я сплюнул в воду и проводил взглядом пристроившихся на задках кареты дюжих телохранителей – два крепкого сложения парня в пододетых под плащи кожаных доспехах настороженно оглядывали толпу. Следом за каретой проскакали трое верховых.

– Кейн, Габриель, – позвал нас Арчи, – нам сюда.

Свернув в проулок, мы через полсотни шагов вышли к окруженному стенами соседних домов небольшому тенистому дворику. Арчи провел нас мимо выложенного мраморной плиткой пруда с декоративными рыбками и остановился рядом с увитой диким виноградом террасой.

– Куда это ты нас привел? – подозрительно посматривая по сторонам, осведомился Шутник.

Я присел на бортик пруда и тоже оглядел дом. Странное местечко. Вроде вывески над входом нет, и мраморные ступени сильно вышарканы, но внутри чисто, а расставленные на террасе плетеные стулья, кресла-качалки и примостившийся на низеньком столике в углу кальян как-то не вязались с захудалым постоялым двором, в который обещал привести нас Арчи.

– Добро пожаловать в мое скромное заведение, – вышел к нам навстречу чисто выбритый мужчина средних лет с сединой в темных волосах. Судя по легкой картавости, уроженец Полесья. – Не обещаю вам самую шикарную кухню во всем городе, но еще никто не жаловался, что ушел из-за стола голодным.

– День добрый, мастер Филипп, – очень вежливо поздоровался с хозяином Арчи. – Хороший стол – это замечательно, но нас больше интересует крыша над головой…

– За себя говори, – тихонько пробурчал ему в спину Шутник.

– …тишина и покой, которые, уверен, привлекают к вам не меньше посетителей, чем мастерство поваров, – сделав вид, что не расслышал реплику Габриеля, продолжил Арчи.

– Я не продаю тишину, тишину каждый мой гость приносит с собой сам, – усмехнулся Филипп. – Три комнаты на втором этаже вас устроят?

– А угловая на третьем разве занята?

– Для вас, мастер Арчибальд, она свободна всегда. – Хозяин обернулся и заглянул в дом, не заметив наших с Шутником недоуменных взглядов: мастер Арчибальд?! – Лия, проводи гостей в южную комнату.

– Огромное вам спасибо, мастер Филипп, – поблагодарил его Арчи и начал подниматься по лестнице вслед за девушкой в длинном темно-синем платье. – Оплата, как обычно?

– Ох, не стоит о таких пустяках, – взмахнул рукой хозяин. – Когда вас ждать к столу?

– У меня сейчас дела, но мои товарищи, думаю, не откажутся от плотного обеда. – Арчи остановился на лестнице и развернулся к нам. – Мне надо сходить, узнать насчет найма, вы меня здесь подождете?

– Еще чего! – неожиданно заартачился Шутник. – Будем мы в такой день в четырех стенах сидеть!

– Тогда, мастер Филипп, ждите нас к ужину.

Мы поднялись на третий этаж в выбранную Арчи комнату, окна которой выходили на юг и юго-восток. И пусть нельзя сказать, что из них открывался шикарный вид, но зато помещение было ярко освещено лучами проглянувшего меж облаков солнца.

А так – ничего особенного. Три кровати, у южного окна небольшой столик с подсвечником, несколько шкафов, умывальник, раковина с ведром для стока воды, на полу выцветший и вышарканный ковер – вот, пожалуй, и все убранство номера. А нам, собственно, больше ничего и не надо.

– И куда это, мастер Арчибальд, ты собрался? – Шутник с размаху плюхнулся на самую удобную с виду кровать и сунул под голову подушку. – Ну, мастер Арчибальд, чего молчишь?

– Не язви. – Арчи сунул котомку с серебряным шаром под кровать и отошел к окну. – Успеть мне до трех часов пополудни надо на северный рынок, если, конечно, мы хотим найти нормального хозяина, а не прощелыгу, на которого будем вкалывать только за харчи.

– Куда торопиться-то? Завтра сходишь, – предложил Габриель.

– Кейн по дому соскучился, сил нет, скоро на людей кидаться начнет. Да и нечего нам с таким грузом лишний день в столице околачиваться, сам понимать должен – не маленький.

– Это точно, – рассудительно покивал Шутник и ни с того, ни с сего швырнул в Арчи подушку. Тот едва успел ее перехватить и не дать вылететь в открытое окно. – Собрался – иди. Чего встал-то?

– Арчи, ты вот серебро под кровать спрятал, думаешь, этого достаточно? – остановил я уже взявшегося за дверную ручку здоровяка.

– Вполне, – даже не обернулся тот и вышел за дверь.

– А ты как, Шутник, думаешь?

– Мастеру Арчибальду видней. Ты давай собирайся, пойдем – хоть стольный град покажу. А то в твоем медвежьем углу так, наверное, и думают, что Город-на-Озере – это только Остров Семи Угодников. Да! Мечи и вообще все барахло здесь оставь – нам только еще лишних проблем со стражей не хватало.

– Ну, пошли тогда, а то меня в моем медвежьем углу просили одного человека навестить. – Я последовал совету Шутника и выложил на кровать мечи, кинжал и оба метательных ножа. Потом подумал и кинул поверх свернутый плащ – на улице прояснилось. Твою тень! Без оружия как голый. Ладно, если что – нож засапожный при мне.

– Где живет твой человек, знаешь? – поинтересовался Габриель.

– В начале улицы Менял. – Тут я вспомнил про завернутый в тряпку нож, который отыскал в развалинах на болоте, но вытаскивать его из внутреннего кармана уже не стал – все одно его клинок не длиннее ладони. Возиться только.

– Мы рядом проходить будем, даже крюк делать не придется. – Шутник кинул на кровать отложенную Арчибальдом на стол подушку и направился к двери. – Шевелись быстрее.

– А ключи?

– Я взял.

 

Маршрут для ознакомления с красотами столицы Шутник выбрал, надо сказать, весьма оригинальный, но в целом оставивший самые приятные впечатления.

Для начала после долгого блуждания по темным переулкам мы, наконец, вышли к трехэтажному особняку с высеченными из мрамора фигурами северных троллей, поддерживавшими крышу со стороны фасада. Габриель тут же потащил меня ко входу в подвал, над которым висел обвитый виноградной лозой кубок. В небольшом – всего на несколько столов – питейном заведении хмурый разносчик принес нам кувшинчик с настоящим норлингским вином – сухим и терпким, цветом напоминавшим расплавленный рубин. Ценитель из меня никакой, но этот напиток отличался от всего пробованного мной раньше примерно так же, как настоящий северный портер отличается от разбавленной водой ослиной мочи, которую в «Морском змее» выдавали за пиво.

Допив вино, мы поднялись из подвала на улицу, и я почувствовал, как зашумело в голове. А потом началось…

Казалось, Шутник наперечет знает столичные злачные места, где можно выпить отменного вина и вкусно перекусить, не спустив при этом все имеющиеся при нас деньги. Надо отдать ему должное – питейные заведения он выбирал таким образом, что при переходе из одного в другое хмель из головы как-то незаметно выветривался, а исторические места попадались одно за другим.

Мы постояли у постамента, отмечавшего закладку первого камня внешнего города. Прошлись по брусчатке того самого бульвара, где зарезали недоброй памяти архиепископа Полесского и Северных земель Иакова. Поглазели на мрачное обветшалое здание, ставшее во время восстания Семи Угодников последним оплотом присягнувшей узурпатору императорской гвардии. Свернув в темный переулок, вышли к тупику, в котором подоспевшие заозерские дружинники посекли прорывавшегося с боями из столицы самого узурпатора – герцога Гальта и всю его свиту. И прочее, прочее, прочее…

Заминка возникла только на мосту святого Патрика. Облокотившись на перила, мы стояли и, попивая из толстых глиняных кружек разогретое со специями красное вино, смотрели на неторопливо бегущие воды впадавшей в Пресветлое озеро Песчанки.

– Странно, Шутник. – Я оглядел возвышающиеся по берегам реки особняки с остроконечными крышами, застекленными окнами, статуями горгулий, крылатых коней и ангелов на крышах. Дома, как деревья в лесу, стремились к солнцу и их начищенные до блеска медные флюгеры словно соревновались между собой, кто из них ближе к небу. Или – Богу? – Здесь полно всего святого. Святой остров, Пресветлое озеро, город тоже не простой, а река какая-то Песчанка…

– Не может же все в этом городе быть святым. Да и остров не Святой вовсе, а Семи Угодников. – Шутник допил вино, проводил взглядом проплывшую вверх по течению длинную узкую весельную лодку и взмахом руки подозвал подавальщицу.

– Можно подумать, есть разница, – хмыкнул я и оглядел лавки, приткнувшиеся на ближнем к озеру крае широкого моста. Как ни странно, большинство прогуливавшихся по набережной людей пришли сюда именно из-за них, а вовсе не для того, чтобы попасть на другой берег.

От нечего делать я попытался определить, кто из этой праздношатающейся публики, как и мы, приезжие, а кто местные, но от выпитого вина мысли путались, да и никакого желания забивать себе голову всякой ерундой не было. Тут бы еще придумать, как от компании Шутника избавиться. Нет, как компаньон в прогулке по городу он незаменим, но при разговоре с рекомендованным Нежи человеком лишние уши совсем ни к чему. К тому же, вдруг окажется, что интересующая меня особа сейчас в столице?

А что? Запросто. Из Геладжио в герцогство Йорк самый удобный путь через Город-на-Озере. Самый удобный, но, к сожалению, не единственный. Красные кошки могли и Западной дорогой на север отправиться.

Решив, наконец, что все мои не подтвержденные фактами домыслы не стоят и выеденного яйца, я отвернулся от реки и обнаружил, что Шутник до сих пор о чем-то мило беседует с симпатичной подавальщицей. Невысокая пышногрудая девица, которая успела принести нам новую порцию подогретого вина, закатывала глазки и весело смеялась над шуткам Габриеля. А тот был в ударе – байки из него так и сыпались.

– Ты здесь пока будешь? – поинтересовался я у него. – Я тогда до улицы Менял сбегаю.

– Да, какое-то время я здесь еще пробуду, – рассеянно кивнул мне Шутник и высыпал на поднос подавальщице горсть медяков. – Какое-то время…

– Если что, меня не жди, сам на постоялый двор вернусь. – Я поставил на поднос пустую кружку, кивнул Шутнику и, спустившись с моста, зашагал вниз по течению реки к озеру.

Вновь удививший меня свой предусмотрительностью Нежи – ну кто мог только предвидеть, что нелегкая меня в Город-на-Озере занесет? – утверждал, что его знакомый, промышлявший скупкой не совсем честно приобретенных ювелирных украшений, живет неподалеку от устья Песчанки, так что дорога до его лавки много времени не займет. По идее – вполне могу успеть вернуться на мост, прежде чем Шутник решит отправиться дальше.

А потом я вышел к берегу озера. И вот там-то меня и проняло по-настоящему. Шутник мог сколько угодно распинаться о красотах Пресветлого озера и Острова Семи Угодников, но это надо было узреть воочию. И не сказать, чтобы водная гладь поражала своими размерами или особой чистотой – нет, несмотря на туманную дымку, дома на той стороне виднелись вполне явственно, а в мутной пене у берега плавала листва, ветви деревьев и арбузные корки. Дело вовсе не в этом: прямо посреди озера возвышался полностью застроенный зданиями высоченный холм. И хоть отсюда никаких архитектурных изысков было не разглядеть, остров притягивал к себе взор и зачаровывал настолько, что перехватывало дыхание.

Вдоль берега острова тонкой полоской вилась мощеная булыжниками дорога, сразу за ней на склоне теснились особняки, будто нарочно стремившиеся перещеголять друг друга изяществом очертаний крыш. Выше такой тесноты уже не было, и уж там талант архитекторов проявил себя в полной мере. И пусть о каком-то едином стиле речи идти не могло, но все это разнообразие в конечном итоге и складывалось в единую завораживающую картину.

Змеились меж домами ступени каменных лестниц, изгибались ажурные мостики, тянулись невесомые переходы. Искусно выточенные из черного мрамора химеры и горгульи одаряли своих хозяев иллюзорной защитой, а трепетавшие на башенках замков штандарты могли многое поведать понимающему в геральдике человеку о родословной знатных домовладельцев. Сверкавшие в солнечных лучах золоченые шпили и цветные витражи дворцов, купола церквей и колоколен ослепительными блестками отражались на ровной глади озера. А на самой вершине холма рвались к небу мрачные бастионы сложенной из серого камня резиденции Наместника20.

 

 

## 20. Наместник – избираемый Церковным советом глава Империи. Фактически власть Наместника распространяется лишь на Город-на-Озере и передаваемый в его личное владение Медвежий склон.

 

– Могу ли я поведать вам историю создания этого восхитительного своей красотой чуда света? – Сухонький опрятно одетый старичок с надеждой заглянул мне в глаза, но я лишь покачал головой.

– Скажите лучше, как пройти на улицу Менял, – видимо, поддавшись атмосфере всеобщего праздника, я кинул в протянутую кружку одиноко звякнувший медяк.

– Улица Менял будет следующая по набережной. Держитесь левой стороны и не промахнетесь. – Старичок с достоинством поклонился и отправился на поиски следующего провинциала, пораженного величием Города-на-Озере.

Да уж, думаю, эти поиски много времени не займут – набережная Пресветлого озера пользовалась редкостной популярностью. И не только у приезжих, но и столичных обитателей тоже.

Не спеша, прогуливались вдоль закованного в каменные плиты берега озера одетые по последней моде дамы и кавалеры. С презрительной снисходительностью они наблюдали за плескавшимися о гранитные блоки волнами и чопорно кивали, встречая знакомых своего круга.

На открытых террасах дорогих рестораций обедали и вели переговоры преуспевающие торговцы, а учащиеся духовной семинарии собирали пожертвования на постройку очередного храма.

Хватало и простых горожан. Эти вели себя куда естественней, и при встрече со знакомыми не считали зазорным обняться и похлопать друг друга по спине. Да и множеству снующих меж праздношатающейся публики лотошников было грех жаловаться на плохие продажи.

Сразу несколько уличных художников делали наброски Острова Семи Угодников и за вполне умеренную плату готовы были любому уступить одну из законченных картин. А при желании и запечатлеть заказчика на столь внушительном фоне.

Гул толпы на набережной не смолкал ни на минуту. На голоса зевак и крики торговцев накладывались звуки скрипок и бренчание гитар, а прислонившийся к стене одной из лавок одноногий бородач монотонно крутил ручку шарманки.

Вскоре мельтешение людей перед глазами начало меня порядком раздражать, к тому же от расфуфыренных дамочек крепко несло духами и ароматическими притирками. Не привык я, чтоб столько народу сразу. Да все еще и наряжены, как норлингские райские птицы. Одинаково серо одеты только городские стражники.

А стражи порядка, кстати, попадались тут чуть ли не на каждом шагу. В отличие от коллег на въездах в город эти щеголяли форменными серыми камзолами с зелеными вставками и серебряным шитьем, тонкой выделки перчатками и широкими кожаными ремнями с блестящими пряжками. Да и вместо глеф и коротких мечей их вооружение составляли обтянутые свиной кожей дубинки в пару локтей длиной и прямые кинжалы.

Через некоторое время я не на шутку забеспокоился: создалось впечатление, что стражники стараются не выпускать меня из виду и по мере продвижения в сторону улицы Менял, словно передают с рук на руки своим коллегам.

Чем, интересно, их могла заинтересовать моя скромная персона? Поистрепавшимся за последнее время камзолом? Обветренной северной рожей? Или просто у них на всякий сброд чутье? Слишком уж тут место хлебное для жулья всех мастей. По-видимому, верным было именно последнее предположение: стоило свернуть с набережной на улицу Менял, как от меня сразу же отвязались.

Немного успокоившись, я еще некоторое время оглядывался, но, убедившись, что стражникам действительно теперь нет до меня никакого дела, начал высматривать дом с тремя медными ангелами над входной дверью.

Успокоиться-то я успокоился, но расслабляться не спешил. Пусть этот рекомендованный Нежи скупщик человек проверенный-перепроверенный, но Гаспар тоже с северными тенями не один год дела вел. И вон оно как в Геладжио получилось…

Впрочем, беспокоился я напрасно. Даже не особо вертя головой по сторонам, становилось ясно, что никто не проявляет ко мне совершенно неуместного любопытства. Все просто: в отличие от набережной здесь праздношатающейся публики не было вовсе. Изредка проезжали кареты и открытые экипажи, сломя голову носились мальчишки-курьеры, да спешили по делам горожане и приезжие торговцы.

Неторопливо прохаживались только нанятые приглядывать за порядком охранники. И уж у этих битых жизнью волков никаких легких камзолов и дубинок. Нет, крепкие дядьки, все как один среднего возраста – не иначе, уволившиеся из церковных войск ветераны, – скрывали под просторными плащами кольчуги и короткие пехотные мечи. Все верно: ростовщики, менялы и содержатели ломбардов своим добром рисковать не собирались – слишком уж сильно манил сюда любителей легкой поживы звон золотых монет.

Когда через несколько кварталов я, наконец, отыскал нужную лавку, у меня сложилось впечатление, что улицу Менял прочно оккупировали выходцы с Норлинга. Пожалуй, каждый третий встретившийся мне здесь мужчина носил традиционный для Норлинга короткий плащ со шнуром, свитым из нитей, выкрашенных в родовые цвета. Да и постоянно бросавшиеся в глаза названия, вроде «Лавка м-Клами», «Курильня эн–Тири»21 или «Сокровищница Эр-Торы», говорили сами за себя.

 

 

## 21. Родовые имена уроженцев Восточного Норлинга в большинстве своем начинаются с м-, Западного – с эн-.

 

Впрочем, хватало здесь и лавок торгового люда с западного побережья, встречались заведения заозерцев, а один квартал полностью выкупила для своих нужд община полесских купцов. Вот там-то я и приметил трех начищенных до зеркального блеска медных херувимов, прибитых серебряными гвоздями над дверью ювелирной лавки «Эрик Диберт и сыновья».

Последний раз оглядевшись по сторонам – внимания на меня никто не обращал, все спешили по своим делам, – я толкнул дверь и вошел внутрь. Над головой звякнули закружившиеся на нитях хрустальные орлы и серебряные колокольчики, но сидевший за конторкой торговец даже не оторвал взгляда от раскрытой книги в украшенном золотыми уголками кожаном переплете.

Огоньки стоявших в золоченом канделябре свеч качнуло сквозняком, и лишь тогда он соизволил обратить на меня внимание:

– Чем могу служить?

– Мне нужен мастер Диберт-старший. – Странные они: свечи жгут, а у самих окна завешены. Или не желают, чтобы с улицы посетителей видно было?

– Проходите, – указал мне рукой на ведущий в задние комнаты проход торговец и вновь вернулся к чтению.

Мельком глянув на выставленные в витринах украшения, я не стал ждать повторного приглашения и спокойно направился в глубь лавки. И только когда уже откинул закрывавший дверь полог, сообразил, что странный торговец не только не спросил моего имени, но даже не поинтересовался целью визита.

Что все это значит?

Я начал поворачиваться, чтобы получше рассмотреть увлеченно читавшего книгу человека, но успел лишь краем глаза заметить смазанное движение, а в следующее мгновенье сильнейший удар в спину швырнул меня вперед. Кубарем прокатившись по коридору, я влетел в заднюю комнату с закрытым деревянными ставнями окном и чуть не врезался лбом в ведущую во внутренний дворик дверь.

В голове все еще стоял звон, но тело среагировало самостоятельно, и в руке появился выхваченный из-за голенища сапога нож. Откат в сторону, разворот, удар и со всего размаху напоровшийся на лезвие торговец с тихим всхлипом осел на пол. Не рискуя сломать крепко засевший меж ребер нож, я выпустил рукоять и, прижавшись спиной к двери, оглядел комнату в поисках более серьезного оружия. Ни за что не поверю, что меня здесь только один человек караулил.

Сначала Гаспар, теперь Диберт… Нежи, сволочь, неужели ты думал, что я не найду способа поквитаться с тобой за предательство?

Твою тень!

Глаза привыкли к темноте и от увиденного на затылке зашевелились волосы.

Твою тень!

Мое негодование по поводу предательства Нежи развеялось, как утренний туман под порывами штормового ветра: привязанный за руки и ноги к кованым спинкам неширокой кровати в потолок слепо уставился старик, вполне подходивший под описание обделывавшего с тенями всякие сомнительные делишки Эрика Диберта.

Я подошел к кровати и склонился над ним. Еще густые, но уже седые кудри волос, длинный прямой нос, ухоженные пушистые усы и оставленный ножом налетчика несколько десятилетий назад шрам… В лице ни кровинки, а подложенная под голову подушка вся в бурых пятнах. Странно, ран не вижу. Откуда тогда кровь? В этот момент старик неожиданно сглотнул и в глаза мне бросились две черные отметины на шее. Знакомые отметины. Весьма.

Тенью клянусь – это ни что иное, как следы укуса вампира.

Здесь – в Городе-на-Озере, вотчине Инквизиции?!

Спасли меня стоявшие в вазе завядшие розы – совершенно бесшумно поднявшийся с пола фальшивый торговец зацепил их полой плаща и смахнул с невысокого столика на пол хрустальную вазу. От звона разлетевшегося на сотни осколков хрусталя я чуть не подпрыгнул до потолка и одним махом перескочил через кровать со стариком. Едва не дотянувшийся до меня вампир растянул губы в жуткой улыбке и сделал приглашающий жест.

Пепельно-серая кожа, глубоко запавшие глаза и две тонких иглы клыков – вот, пожалуй, и все, что отличало эту тварь от обычного человека. Скорее всего, вампиром мой противник стал не так давно – поэтому и последствия обращения в ночную тварь толком маскировать еще не научился.

Выходит, чары крови ему пока подвластны быть не должны. Разве что самые простые. Только вряд ли он и к ним прибегнет – использовать в переполненном монахами городе темные заклятия равносильно самоубийству. Да и зачем? Ему вполне хватит сил разорвать простого человека на куски голыми руками.

Нервы у меня были напряжены до предела, и, вероятно, именно это позволило среагировать на едва уловимое движение вампира. Его левая рука рванулась вперед, и стремительно брошенный засапожный нож едва не вонзился мне в горло. Ударившись о железную петлю ставни, закаленное лезвие разлетелось на осколки, а я уже отпрыгивал в сторону от метнувшегося через кровать кровопийцы.

Длинные бледные пальцы чуть не уцепились за обшлаг камзола, но выгаданное мгновение позволило мне вовремя отскочить к ведущей во внутренний дворик двери и со всей мочи ее толкнуть. Дверь распахнулась всего на ладонь и застряла, но и этого оказалось вполне достаточно: по полу пролегла узкая полоса солнечного света.

Вот только на надежность этой преграды надежды не было ни малейшей: недавно обращенным вампирам мгновенье пребывания на солнечном свете особого вреда причинить не способно. Шкура разве что облезет и все. Другое дело, сможет ли мой противник побороть неосознанный страх перед солнцем?

Бледный парень как вкопанный замер перед полоской света, и у меня впервые за время поединка появилась надежда выйти из него живым.

Все просто: он боится. Боится потерять принадлежащую ему вечность вот так – нелепо, только начав входить во вкус крови. Боится, что перенесенные при перерождении страдания окажутся напрасными и полетят псу под хвост. Он боится и этим все сказано.

Столетний вампир сейчас бы просто прыгнул, ухватил меня, скрутил, высосал кровь, и солнечные ожоги от тусклых лучей вечернего солнца сошли бы у него еще до наступления ночи. А этот – испугался.

Нет, он тоже прыгнул на меня, но сначала скользнул в глубь комнаты, подальше от двери и пролегшей по полу полосы нестерпимо яркого солнечного света. В итоге вампир замешкался, и я встретил его прямым ударом в шею. Под костяшками хрустнули хрящи и еще не забывший, каково это – чувствовать боль, кровопийца на мгновенье потерял контроль над собственным телом, и врезался в стену.

Не теряя времени, я подхватил с пола массивный деревянный стул и со всего размаху опустил его на спину противника. Жалобно хрустнули ребра, воздух со свистом вырвался из пропоротых обломками легких, но впавшего в бешенство кровососа это уже не остановило – неуловимо изогнувшаяся рука швырнула меня через всю комнату.

От удара о шкаф меня откинуло на пол, и откатиться от напрыгнувшего вампира удалось в самый последний момент. Собственно на этом более-менее равная схватка и закончилась. Понимая, что в рукопашной у меня нет ни единого шанса, я начал увертываться и, кидаясь всем, что попадалось под руку, пытаться любой ценой удержать противника на расстоянии.

Молодой вампир никак не рассчитывал, что простой человек сможет так долго ускользать от его атак, и это непонимание мешало ему успокоиться и загнать меня в угол. А ведь произойди это, и поединку сразу бы пришел конец – несмотря на неудачи, драться голыми руками парень несомненно умел. Но дрался он как обычный городской головорез, а не как ночной охотник, заведомо превосходящий свою жертву и силой, и быстротой. Не как существо, которое ударом острых ногтей способно выпустить кишки и одним движением руки вырвать сердце. И в этом был мой крошечный шанс остаться в живых.

Вот только я начинал все больше и больше выдыхаться. Соревнование в ловкости с кровопийцей требовало максимальной концентрации и долго продолжаться не могло. Будь у меня под рукой хоть какое-нибудь оружие… А так единственное, что остается – это попытаться прорваться к двери и сломя голову бежать из лавки на улицу. К сожалению, мой противник это тоже прекрасно понимал и играть в поддавки не собирался.

Сильные пальцы в очередной раз чуть не ухватили меня за горло, но я отбил руку вампира в сторону. Тем не менее, воротник камзола он захватить успел, и на пол брызнули вырванные с мясом пуговицы. Вновь разрывая дистанцию, я выхватил из внутреннего кармана тряпку с найденным на болоте ножом и, замешкавшись, едва не пропустил крюк в солнечное сплетение. Вовремя подставленный локоть левой руки принял удар на себя, но дождавшийся удобного случая вампир прыгнул вперед и всем своим весом впечатал меня в стену.

Во рту в миг появился соленый привкус крови, в глазах потемнело, а сдавленные ребра обожгло огнем. И только захлестнувшее меня желание во что бы то ни стало выжить заставило позабыть про боль и рвануть правую руку вверх. Серебристое с черными прожилками лезвие вошло вампиру под сердце, и на губах у него выступила темная кровь. Хватка на мгновенье ослабла, и теперь уже я обхватил его, крутнул и, чувствуя, как рвутся от натуги сухожилия, швырнул в дверную щель.

Удержаться на ногах вампир не сумел и, врезавшись в заевшую дверь, выбил ее наружу. Глаза ослепила вспышка белого пламени, комнату заполнила вонь горелого мяса и паленой шерсти.

Ноги неожиданно подкосились, и я осел на пол. Голова кружилась, все тело ломило от боли, левая рука, куда пришелся один из последних ударов, обвисла, и только горевшие огнем легкие требовали воздуха и не давали измученному организму просто замереть и впасть в забытье.

Не знаю, сколько я так провалялся: может, час, может, и больше. Но к тому времени, когда мне удалось прийти в себя, солнце уже ушло из внутреннего дворика ювелирной лавки и скрылось за глухими стенами соседних домов. Солнце ушло, а труп вампира с грудной клеткой, развороченной вспыхнувшим от дневного света ножом, так и валялся на посыпанной мраморной крошкой садовой дорожке.

Что ж, собаке собачья смерть. Вампиры – твари жутко живучие, но все же не бессмертные. И вот это и хорошо, и плохо одновременно. С одной стороны, их все же можно отправить во тьму, с другой – нельзя убить дважды. А хотелось бы…

Покачиваясь, я вышел во двор и сразу же увидел причину, по которой не отрывалась дверь: у стены дома, лежали, вероятно, выброшенные из окна трупы сыновей Диберта. С ними вампир не церемонился, без затей свернув шеи.

Быстро обыскав одежду вампира и старательно отводя взгляд от торчащих из обгоревшей дыры в груди обломков ребер, я сумел отыскать лишь кошель с несколькими серебряными монетами. Бумаг – никаких. Ни подорожной, ни грамоты цеха или гильдии. Впрочем, в этом как раз ничего удивительного нет. Оставил в надежном месте, стервец.

Пересыпав себе в кошель мелодично звякнувшее серебро, я вернулся в комнату и остановился рядом с кроватью хозяина. Впалая грудь даже не колыхалась, но, тем не менее, он был еще жив. Точнее – не был мертв.

Все ясно: сыновья Диберта отличались крепким сложением, и их кровопийца, опасаясь поднять шум, убил сразу. А хозяина скрутил и к кровати привязал. То ли не хотел без пищи остаться, то ли просто вкус к крови почувствовал.

Одного понять не могу – как вампиру соседей и уличную охрану вокруг пальца провести удалось? Судя по состоянию старика, а кровавая горячка22 у него начнется еще до захода солнца, нападение произошло никак не позже вчерашнего вечера. Неужели за это время никто не заходил? В жизни не поверю...

 

 

## 22. Заболевание, начинающееся вследствие укуса вампира. Тяжесть протекания зависит от количества потерянной крови. В особо тяжелых случаях приводит к летальному исходу, но, вопреки распространенному заблуждению, превращение заболевшего в вампира не происходит. При неоднократном заражении между вампиром и человеком возникает постоянная связь, оборачивающаяся для последнего зависимостью, сродни наркотической.

 

Ну и что с тобой, господин хороший, делать прикажешь? Никакой лекарь тебя уже не спасет. А кровавая горячка штука гадкая, и в твоем случае, увы, смертельная. Уж лучше сразу сдохнуть. Я присмотрелся к двум отметинам клыков на дряблой коже старика и тут меня накрыл очередной приступ…

Мир стал серым, словно все краски умерли, а обострившееся обоняние сыграло злую шутку, и я чуть не потерял сознание от ударившего в нос запаха крови. В широко раскрытых глазах хозяина лавки мне явственно почудились рывки стремящейся покинуть умирающее тело души. От моментально возникшей уверенности, что достаточно ухватить старика за горло, сжать, и она вытечет наружу вместе с последними каплями крови, сделалось до невозможности жутко. Просто сжать, ухватить, не дать улететь в край теней и сила умершего человека навеки станет моей… Что может быть проще? И заманчивей?

Неожиданно рот наполнился слюной, я отвернулся от кровати, и меня вырвало. Сознание немного прояснилось и, не дожидаясь, пока меня снова скрутит, я почти вырвал зашитую в шов камзола дозу измельченного в труху чертова корня. Распотрошил тонкую кожу, высыпал пыль на тыльную сторону ладони между указательным и большим пальцами и вдохнул сначала одной ноздрей, а потом и второй. В голове словно разбилась бутыль с драконьим зельем23, из глаз хлынули слезы, а вместо крови по телу потек чистый огонь. Тем не менее – отпустило сразу. Несколько раз схватив открытым ртом показавшийся ледяным воздух, я, наконец, отдышался и немного пришел в себя.

 

 

## 23. Драконье зелье – изготавливаемая гномами зажигательная смесь.

 

Да, с чертовым корнем погорячился, ничего не скажешь. Переборщил чуток. Но зато наваждение сгинуло без следа.

Вытерев рот кстати попавшимся под руку полотенцем, я поднял с пола осколок хрусталя и, нисколько не сомневаясь в правильности принятого решения, чиркнул им по запрокинутому горлу старика. Из глубокого разреза выступило лишь несколько капель черной крови, руки и ноги конвульсивно дернулись, и Диберт старший затих.

Покойся с миром, Эрик. И пусть душа твоя летит то ли во свет, то ли во тьму, это уж как ты заслужил. Больше я ничего сделать для тебя не могу. Да и не горю желанием, если честно. Пусть наследники о бренном теле заботятся. Вот и для Нежи ничего сделать, чует мое сердце, уже не получится. Не думаю, что он меня продал – в этом случае семью Диберта никто бы и пальцем не тронул, – но информация точно от него ушла, больше никто не знал, кого я навестить могу. Так что, скорее всего, нельзя будет даже стаканчик бренди на могилу старого пройдохи вылить – народ в Альме сентиментальностью не отличается, и тело Нежи наверняка уже точат черви в одной из общих могил на каком-нибудь дальнем кладбище.

Я потратил несколько минут, чтобы собрать с пола оторванные пуговицы, и лишь после того, как нашел все, вышел в коридор. К моему немалому облегчению, в одной из комнат обнаружился рукомойник, и мне удалось кое-как почистить забрызганный своей и чужой кровью камзол. Отчистить получилось далеко не все, хорошо хоть пятна на темно-зеленой ткани в глаза бросались не очень сильно. Зато моя физиономия должна для местных стражников светиться прямо-таки маяком: в отшлифованном стальном листе отражалась весьма помятая бандитского вида рожа – губы разбиты, нос припух, на лбу здоровенный кровоподтек. Но с этим уже ничего не поделаешь. Надеюсь, в сумерках внимания на это никто не обратит.

Больше здесь меня ничто не держало, и я вышел в торговый зал. Конечно, можно по закромам пошарить, но мало ли кто сюда заявиться может? Застукают в лавке с четырьмя трупами, и буду иметь бледный вид: болтаясь на виселице, уже не больно-то и позагораешь.

К витринам с выставленными на продажу драгоценностями я не стал даже подходить – на них столько разрешенных заклинаний наверчено, что даже дыхнуть на стекло страшно. А вот книга, которую перед нападением читал вампир, меня весьма заинтересовала. «История Норлингов. От Брана Основателя до Проклятого принца». Вернее, заинтересовала меня даже не сама книга, а служивший закладкой серебряный кругляш.

Осторожно поднеся пластину к огарку свечи, я повертел ее около огонька и облегченно выдохнул. Жетон инквизитора оказался искусной подделкой. Что ж, теперь понятно, почему вампира никто не беспокоил – с Инквизицией шутки плохи и только совсем уж дурной или вконец отчаявшийся лиходей рискнет выдавать себя за ее слугу.

Потихоньку оглядев окрестности через щель между шторами и убедившись, что никто подозрительный поблизости не ошивается, я открыл запертую изнутри дверь и вышел из ювелирной лавки. На мое счастье вечерний полумрак только начал плотным покровом опутывать город, и фонарщики еще не успели разжечь ночные светильники. Так что я тихой тенью проскользнул и мимо охранников, и мимо закрывавших ставни торговцев и их запоздалых посетителей. Да и городских стражников мне удалось миновать, не привлекая к себе никакого внимания.

Хорошо хоть дорогу до постоялого двора запомнить умудрился, а то ведь даже его название выяснить не удосужился...

 

<- Предыдущая часть / Следующая часть ->

 

Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон

Купить электронный текст на Литрес

Купить книгу в магазине Автора и скачать текст в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt

Cкачать и слушать аудиокнигу "Повязанный кровью"

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио