Авторизация

 

 

 

Ренегат. Часть 3
Читать книгу Павла Корнева "Ренегат"
Часть первая "Дорога в запределье"

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

 

 

Глава 2

 

1

 

К моему возвращению дилижанс уже вытолкали на дорогу, хмурые мастеровые о чём-то вполголоса переговаривались и косо посматривали на Хорхе, стоявшего поодаль с арбалетом в руках. Заплаканная горожанка истово молилась, её отпрыск сидел на облучке, присматривал за лошадьми и казался вполне довольным жизнью. В этом возрасте всё, что не убивает и не калечит или убивает и калечит кого-то другого, кажется захватывающим приключением. По себе помню. Ничего, скоро пройдёт.

Сильвио де ла Вега успел допить бренди, но этим не удовлетворился, опрокинул фляжку и ловил на язык срывавшиеся с горлышка капли. Заметив меня, он оторвался от этого увлекательного занятия и с интересом спросил:

- Удачно, магистр? Мы слышали выстрел!

- Удрал, подлец! – соврал я, откинул с головы капюшон и усмехнулся. – Так улепётывал, что даже плащ бросил! Добротный плащ, между нами. Носить ещё да носить!

Южанин глянул на меня с непонятным выражением и промолчал, зато подбежавшие мастеровые наперебой принялись требовать, просить и умолять поскорее убираться отсюда, пока не явился кто-нибудь ещё. Уверен, от попытки завладеть дилижансом во время моего отсутствия их удержал исключительно арбалет в руках Хорхе.

- Молчать! – прикрикнул я на дородных мужиков и направился к выложенным в рядок телам. Мои штаны были и без того изрядно заляпаны грязью, опасение вымазать их ещё больше не остановило от того, чтобы опуститься рядом с мертвецами на колени.

Мастеровые приближаться не рискнули, а вот Сильвио подошёл и встал за плечом, но не произнёс ни слова до тех пор, пока я не закончил молиться. Лишь потом он покрутил головой и сказал:

- Читать заупокойную тем, кого сам же и прикончил… Нет ли в этом определённой… неискренности?

Южанин словно опасался обидеть меня, но я лишь устало улыбнулся.

- Вовсе нет, сеньор. Я от всего сердца желаю душам этих лиходеев найти покой на небесах.

- Как благородно!

- Что вы! Один лишь голый расчёт. Преисполненные небесной благодати души не помнят былых обид. А вот если по нелепому недоразумению меня отправят в запределье, не хотелось бы встретиться с озлобившимися скотами, которых, как вы изволили выразиться, сам же и прикончил. Там, внизу, ничего не забывают, знаете ли…

Сильвио поаплодировал.

- Склоняю голову перед вашей предусмотрительностью, магистр!

Не обратив внимания на прозвучавшую в голосе собеседника иронию, я принял похвалу как должное и повернулся к мастеровым.

- Эй, вы! Грузите тела на империал! Не собираетесь же вы оставить их на поживу лесному зверью?

Именно так те и собирались поступить, и я бы с чистым сердцем предоставил хоронить останки разбойников людям местного сеньора, но обстоятельства вынуждали поступить иначе.

- Зачем это вам, магистр? – удивился Сильвио.

- Думаю, стражники захотят на них взглянуть. Возможно, кого-то удастся опознать, - пояснил я и вновь повысил голос. – Шевелитесь, бездельники! Вперёд! Или пойдёте дальше пешком!

Угроза подействовала наилучшим образом. Пусть мастеровым и не хотелось ни прикасаться к мертвецам, ни тем более везти их рядом со своими пожитками, но спорить с людьми, которые только что прикончили пятерых вооружённых разбойников, у них оказалась кишка тонка. Принялись за дело как миленькие.

Я как раз успел зарядить пистолет и в путь отправился во всеоружии. Кован занял место форейтора, а сеньор де ла Вега ехал рядом со мной на облучке, растирал оставленные верёвками ссадины на запястьях и волком поглядывал на придорожные кусты. Несколько раз он доставал и встряхивал фляжку, но бренди в той не прибавилось ни на каплю.

Судя по болезненным гримасам, моего спутника начинало мучить похмелье. Я бы ему даже посочувствовать, но у меня и самого раскалывалась голова, а в левую руку словно воткнули сотню отравленных игла. Или даже тысячу. Слегка помогали затянутые на запястье чётки, но янтарь лишь холодил кожу, полностью избавить от боли священная реликвия не могла.

Дилижанс уже вывернул на тракт, когда де ла Вега тягостно вздохнул и с нескрываемой горечью произнёс:

- Похоже, я проявил себя сегодня не лучшим образом. Хотелось бы мне думать, что всему виной бренди…

- Бросьте, сеньор! – великодушно ответил я. – Вам нечем себя попрекать.

- Ну, конечно… - криво улыбнулся Сильвио, и я оставил попытки его переубедить.

Меня мутило, хотелось остановить лошадей и растереть лицо снегом, да ещё холодный ветер пронизывал до самых костей. Пальцев ног я не чувствовал уже довольно давно.

- Не сочтите, будто лезу не в своё дело, - необычайно вкрадчиво произнёс вдруг де ла Вега, - но каким чудом вам удалось отвести заклинание, магистр? Я своими глазами видел - призрачный шар летел прямо в вас.

Я недобрым словом помянул покойного чернокнижника. Неужели так сложно было погасить визуальные проявления усыпляющих чар? Недоучка!

А, впрочем, какая разница? В любом случае неминуемо возник бы – и ещё возникнет! - вопрос, что именно прикончило охранника дилижанса и форейтора.

- Каким чудом? – задумчиво произнёс я. – Вы совершенно правы, сеньор. Заступничество святого Мартина и в самом деле проходит по разряду чудес.

- Заступничество святого? – округлил глаза Сильвио, и я поднял левую руку, демонстрируя охватившие запястье янтарные бусины.

- Чётки святого Мартина. Именно они уберегли от зловредных чар.

Де ла Вега посмотрел сначала на чётки, затем на меня, и помимо откровенного недоверия промелькнуло в его взгляде и нечто вроде снисходительности; так смотрят на ребёнка, поведавшем о встрече с ангелом небесным. Но не обвинять же во вранье юродивого! И уж тем более не стоит спорить с фанатиком.

- Не поймите меня превратно, - осторожно произнёс южанин, - но насколько знаю, чётки святого Мартина хранятся у понтифика, архиепископа Ренмельского и даже самого Светлейшего Государя…

«…а ещё продаются в половине лавок, торгующих святыми реликвиями», - мысленно продолжил я высказывание собеседника, поскольку так оно и было на самом деле.

Язычники приговорили святого Мартина к сожжению на костре и, прежде чем воссиять, мученик кинул свои чётки в толпу собравшихся на казнь зевак. Жулики испортили немало янтаря, придавая ему оплавленный вид, ведь мало кто знал, что настоящие чётки порвались и рассыпались на отдельные зёрна. Владельцы реликвий с одной-двумя истинными бусинами об этом обстоятельстве предпочитали не распространяться.

- Представляется в высшей степени сомнительным, что у святого Мартмна было столько, - интонацией выделил это слово Сильвио, - чёток, что их хватило на всех.

- Чётки у его были только одни, - сказал я, нашарил деформированную бусину, казавшуюся заметно теплее прочих даже через перчатки, и невольно поморщился от накативших воспоминаний. – Это семейная реликвия. Нам… Мне их отдал отец, когда отправил учиться в университет.

Южанин правильно понял намёк и выражать сомнения в обоснованности семейных преданий не стал. Вместо этого присмотрелся к семиконечной звезде с извилистыми лучами и недоумённо хмыкнул.

- Первый раз вижу подобную… интерпретацию святого символа. Разве лучи не обязаны быть прямыми?

- До церковного раскола их изображали и так, и так, - пожал я плечами. – Впоследствии ортодоксы признали канонической звезду с прямыми лучами, но и эту, как вы сказали, интерпретацию никто не запрещал.

- У духовенства в те годы важнее дел не было! – рассмеялся Сильвио. – Догматики и вовсе добавили восьмой луч, а мессиане сократили их количество до трёх!

- Мессиане – это более поздняя история, сеньор.

- Не буду спорить, магистр, - легко принял мои слова де ла Вега. – В теологии я не силён.

Эти слова затронули некую струнку в моей душе, и неожиданно даже для самого себя я признался:

- А вот я намеревался посвятить свою жизнь служению церкви…

- И что же пошло не так, магистр?

- Обстоятельства изменились.

Сильвио кивнул, принимая это объяснение, и начал бесстрастно озирать тянувшийся вдоль тракта лес, густой и тёмный. Ветер трепал бурые листья не успевших облететь кустов, что росли вдоль обочины, раскачивал верхушки сосен, мёл колючую снежную крупку. Небо как и прежде затягивали низкие облака, и ожидать улучшения погоды не приходилось.

Показался почтовый столб, я присмотрелся к табличке и увидел, что до Стожьена осталось три четверти мили. Даже с нашей черепашьей скоростью ехать дилижансу было чуть меньше часа.

Ангелы небесные! Час – это совсем немного, но, чувствую, скоро придётся пойти пешком, дабы хоть немного согреться!

Сзади нагнала звонкая мелодия рожка; пришлось направить дилижанс к обочине, позволяя проехать почтовой карете. Я с завистью посмотрел им вслед.

Ну и что мне стоило подождать? Вот что, а?

Понимание того, что опрометчивое стремление поскорее попасть в Стожьен спасло жизни попутчиков, грело лишь душу, но никак не тело.

- Для того, кто намеревался стать священником, вы весьма искусны в стрельбе, - сказал вдруг Сильвио так естественно, словно продолжал только-только прерванный разговор. – Я слышал, на факультете свободных искусств жалования едва хватает сводить концы с концами, а пара пистолей не могла обойтись дешевле… - Он задумчиво зашевелил губами. – Двенадцать… Двадцать четыре… Но колесцовый замок… Плюс отделка, инструменты и футляр… Тридцать пять или даже сорок. Да! – Южанин взглянул на меня с уважением. – Вы, должно быть, потратили на оружие никак не меньше сорока дукатов, магистр!

Теперь уж пришла моя очередь переводить озвученную сумму в более привычные для себя монеты имперской чеканки.

- Семьдесят талеров? – пробормотал я. – Да, наверное, так оно и есть.

- Но это же двухлетний заработок обычного лектора на факультете артистов!

- Если не трёхлетний, - посмеялся я. – Сеньор, не смотрите так на меня! Я не потратил на покупку ни пфеннига! Все мы иной раз вытягиваем счастливый билет, мне посчастливилось быть репетитором отпрыска одной весьма состоятельной особы. Этот подающий надежды юноша поступил на юридический факультет, минуя зубрёжку алгебры и грамматики, и потому благодарность его родителя не знала границ. Правда, она приобрела весьма оригинальную форму. Почтенного сеньора весьма беспокоило, что мне приходится переезжать из города в город, порой без надлежащей охраны, и он подарил пару пистолей.

Всё это была бессовестная ложь, но мне приходилось слышать россказни о подобной щедрости благодарных отцов, не мог не слышать чего-то подобного и Сильвио.

- Подумать только! – протянул южанин и покачал головой. – Не уверен, безопасней путешествовать с таким подарком или без оружия вовсе.

- Убивают и за пару дырявых сапог, - резонно заметил я.

Сильвио задумчиво кивнул, вновь достал фляжку, потряс её и с явственным раздражением сунул обратно в ранец.

Вскоре в лесу начали попадаться просеки, затем потянулись проплешины вырубок, а дальше и вовсе раскинулись запорошенные снегом поля. После добротного каменного моста через заросшую камышом речушку на глаза попался съезд с тракта; я присмотрелся и заметил поднимавшиеся к серому небу струйки дыма.

- Деревня, - произнёс де ла Вега, но предлагать свернуть с тракта не стал.

А вот когда навстречу попался разъезд конной стражи и я дал бравым воякам проехать мимо, южанин не удержался от удивлённого вопроса:

- Разве не стоило сообщить им о нападении?

- И проторчать невесть сколько времени в чистом поле? – фыркнул я. – Нет уж, благодарю покорно!

Ветер на открытом пространстве заметно усилился; меня пронизывало до костей, из носа так и текло. Но – неважно. До города оставалось всего ничего.

 

 

2

 

Когда дилижанс миновал ещё несколько поселений, на тракте стало куда многолюдней. Неторопливо тащились нагруженные возы, чуть быстрей ехали телеги, а изредка нас обгоняли забрызганные грязью по самые крыши кареты. Вдоль обочины шагали пешеходы: кто-то катил перед собой ручные тележки, кто-то тащил свой немудрёный скарб на горбу, некоторые и вовсе путешествовали налегке. Шли поодиночке и группами. Нам вслед путники все как один смотрели с нескрываемой завистью; они просто понятия не имели, какой груз покоится на империале.

Когда на фоне серого неба показались шпили башен, я с облегчением перевёл дух и встряхнул вожжами, подгоняя лошадей. Почтовая станция располагалась вне городских стен неподалёку от таможенного поста. На огороженной высоким частоколом территории помимо сараев, складов и конюшен выстроили и постоялый двор, дабы прибывшим в неурочное время путешественникам было где переждать ночь.

Хорхе направил лошадей в распахнутые ворота, мы проехали через двор и остановились в глухом закутке. Манёвр не остался незамеченным, и на почтовую станцию притопал пузатый таможенник в чине капрала.

- Сеньоры, ваши подорожные! – окликнул нас толстяк с раскрасневшейся от морозца физиономией, но надеждам служивого вытрясти из путников мзду сбыться оказалось не суждено.

Я вкратце пересказал историю наших злоключений, и нахмурившийся таможенник нервным движением покрутил чёрный ус.

- Сейчас же отправлю донесение в канцелярию бургграфа и пришлю кого-нибудь караулить дилижанс, - решил он после недолгих колебаний. – А вы ждите на постоялом дворе. И ни шагу за ворота!

Мастеровые запротестовали, и тогда налившийся дурной кровью служивый заорал во всю свою лужёную глотку:

- Ма-алчать, сучьи дети! За ворота ни ногой! В кутузке сгною! – Капрал даже положил ладонь на рукоять палаша, но обнажать его не стал, лишь резко бросил: - И снимите уже эту падаль!

Пришлось мужикам снова лезть на империал.

- Сколько времени вы продержите нас здесь? – обратился после этого к таможеннику де ла Вега. - У меня важные дела…

Служивый оценивающе посмотрел на южанина и грубить дворянину не стал.

- Подорожная в порядке, сеньор? – уточнил он.

- Разумеется!

- Тогда отправитесь в путь в самое ближайшее время! Формальности много времени не займут, – объявил капрал и, радуясь удачному ответу, вышел за ворота.

- Хорхе, отнеси сундук на постоялый двор, - попросил я слугу. – И вели хозяину подогреть вина.

- Да, магистр, - направился Кован к дилижансу, но наткнулся на мою протянутую руку и, состроив скорбную мину, вложил в ладонь позаимствованный у кучера кошель.

- Полагаете, мы застряли тут надолго? – опечалился Сильвио де ла Вега. – Пузатый сеньор сказал, формальности не займут много времени!

- Возможно, что и так. Как бы то ни было, не уверен, что в состоянии продолжить путь, - поморщился я, развязал кошель и отсчитал свои тридцать шесть крейцеров, затем окликнул горожанку: – Матушка, вы сколько заплатили за проезд?

Ушлая тётка облизнула губы и стрельнула глазами на мастеровых, но те уже освободились и наблюдали за нами с живейшим интересом; завысить сумму не вышло. После горожанки я рассчитал повеселевших дядек и передал кошель южанину.

- Возьмите своё, сеньор.

Сильвио посмотрел на меня с нескрываемым сомнением.

- По имперскому уложению имущество преступников обращается в доход казны.

- Всё так, - кивнул я, - но этот прохвост собрал деньги за проезд, заведомо не собираясь исполнять взятые на себя обязательства и не имея прав оказывать подобные услуги. Любой суд признает подобную сделку ничтожной, а значит, речь идёт о банальной реституции. Мы лишь упрощаем процедуру. Ну к чему обременять своими мелочными требованиями юристов бургграфа, безмерно занятых куда более важными делами?

Южанин рассмеялся и запустил пальцы в кошель.

- Так понимаю, о колдуне вы умолчали неспроста? - вполголоса уточнил он, когда мы остались наедине.

- А был ли колдун? – пожал я плечами. – Нам что-то такое почудилось, но какие доказательства? Не хочу, чтобы меня подняли на смех.

- Да и люди епископа продержат нас куда дольше дознавателей бургграфа, - поддакнул Сильвио. – Магистр, лично я видел только разбойников, о них и расскажу.

- Вполне разумное решение на мой взгляд, сеньор.

В ворота прошёл стражник в напяленной поверх стёганой куртки кирасе и с глефой на плече, он заметил трупы, остановился и присвистнул. Перевёл заинтересованный взгляд на нас, но тут Сильвио кинул на труп кучера заметно отощавший кошель, и звон серебра мигом заворожил служивого, заставив позабыть обо всём остальном.

Хорхе уже уволок сундук на постоялый двор; я поднял с земли саквояж и тоже задерживаться у дилижанса не стал. Де ла Вега опустил пониже на лоб берет, закинул на плечо ранец и поспешил следом.

В общей зале постоялого двора оказалось сильно натоплено; я чуть не задохнулся от наслаждения из-за нахлынувшего тепла. Наши попутчики сгрудились перед камином; толкаться там с ними не хотелось, и я скомандовал выглянувшему на стук двери хозяину:

- Комнату, таз горячей воды и кувшин глинтвейна!

- Бутылку вина! - вторил мне Сильвио, нервно усмехнулся и, будто сам себе, произнёс: - Надо скорее напиться и позабыть это безумное утро…

Поскорее позабыть? Я поморщился из-за жжения в левой руке и покачал головой. Уверен, это будет не так-то просто…

 

Комнатушку мне выделили на первом этаже; тесная клетушка с единственным окном ещё не успела выстыть после съехавшего поутру постояльца, пепел в очаге оказался тёплым. Кровать была одна, у противоположной стены прямо на полу лежал набитый соломой тюфяк.

Шустрый малец быстро развёл огонь и убежал за горячей водой, а Хорхе задвинул сундук в угол, вытер пот со лба и отправился напомнить хозяину о глинтвейне. Повесив подсумок с пистолями на спинку кровати, я стянул сапоги и с досадой оглядел камзол и штаны. Те пестрели бурыми пятнами, и было уже не разобрать, моя это кровь или чужая, а то и просто дорожная грязь. Появляться на людях в таком виде определённо не стоило; я разделся, натянул взамен шерстяную ночную рубашку и с ногами забрался на кровать. Снял с шеи висевший на шнурке мешочек и сунул его под матрац, затем укрылся одеялом. То показалось жёстким и колючим, но пусть даже и так - холода мне сегодня хватило за глаза.

Безумно хотелось накрыться с головой и уснуть; остановило ясное понимание, что ничего хорошего из этого не выйдет, только заработаю головную боль на несколько дней вперёд. Да и не получится нормально выспаться. Непременно разбудят.

Под скрип ржавых петель распахнулась дверь, широкоплечий слуга занёс в комнату и выставил рядом с кроватью жаровню, полную алых углей. Следом прибежал мальчишка с пустым деревянным тазом, он тут же выскочил в коридор и вернулся с ведром горячей воды. Опрокинул его в бадью и отправился восвояси, даже не подумав подтереть разлетевшиеся по всему полу брызги.

Я размешал в тазу порцию горчичного порошка и с наслаждением опустил в воду озябшие ноги.

- Ангелы небесные, до чего хорошо… - блаженно выдохнул, чувствуя, как в окоченевшие ступни начинает возвращаться тепло.

Вновь распахнулась дверь, на этот раз в комнату прошёл Хорхе.

- Ваш глинтвейн, магистр, - сообщил он, наполняя кружку из пузатого глиняного кувшина.

- Налей и себе, - разрешил я, но сразу передумал. – Нет, сначала найди кого-нибудь, чтобы привели в порядок одежду. И вели хозяину нагреть пару вёдер воды.

Слуга кивнул и вышел в коридор, а я осторожно пригубил глинтвейн и, хоть мёда явно пожалели, получил ни с чем не сравнимое удовольствие.

Хорошо!

 

Вода в бадье уже начала остывать, когда вернулся Хорхе.

- Всё сделают, - оповестил он меня.

- Дай полотенце, - попросил я. Кован выполнил распоряжение, заодно разлил по кружкам остатки глинтвейна. Я отказался от второй кружки подогретого со специями вина и принялся растирать ноги полотенцем. В голове приятно шумело, вино оказалось неожиданно крепким, и перебарщивать с выпивкой не стоило. Слишком устал.

Хорхе Кован отыскал в дорожном сундуке пару коротких, едва достававших до колен тёплых чулок, затем кинул на пол домашние тапки и лишь после этого с чувством выполненного долга приложился к глиняной кружке; в один подход влил в себя её содержимое и взял следующую. Тёмные глаза заблестели, но это ни о чём не говорило: Хорхе прекрасно соображал и после пары кувшинов подобного пойла.

Я натянул на распаренные ноги чулки, передвинулся поближе к жаровне и скинул с плеч одеяло. Холод отступил, где-то внутри начинал разгораться огонь.

Всё как всегда. Всё как всегда…

Пальцы левой руки бездумно перебирали зёрна чёток, и понемногу боль стихла, отступила и спряталась в ожидании, когда ей будет позволено вернуться обратно. Не дождётся. Не сегодня – точно…

Вновь распахнулась дверь – стучаться здесь вообще не в правилах, как я погляжу! – и к нам протиснулся давешний таможенный капрал, краснощёкий и круглолицый, за его спиной маячил молодой вихрастый паренёк в форменном плаще магистратского служащего. В комнатушке сразу стало тесно.

- Сеньор… - неуверенно выдавил из себя служивый.

- Магистр! – одёрнул его Кован.

- Магистр, - поправился капрал. – Могу я взглянуть на ваши документы?

- Покажи, - распорядился я, и Хорхе передал толстяку подорожную и свидетельство университета Бранена о получении степени лиценциата свободных искусств.

Капрал долго-долго изучал бумаги, затем сунул их спутнику и откашлялся.

- Надо всё запрото… протоко… - Он сбился на сложном слове и махнул рукой. – Записать всё надо. Всё, как было!

Паренёк протиснулся мимо капрала, передвинул единственный в комнате табурет к широкому подоконнику и принялся раскладывать на нём писарские принадлежности.

- Не буду мешать! – откланялся капрал и вышел в коридор, а мне пришлось рассказывать о своих сегодняшних злоключениях под запись, не забывая умалчивать об одних деталях и на ходу выдумывая другие.

А только ушёл писарь и вновь скрипнула петлями дверь, но теперь – о, чудо! – перед этим в неё постучали.

- Вода нагрета, сеньоры! – оповестил нас слуга-мальчишка. – Нести сюда?

- Нет, на задний двор, - ответил Хорхе, выглянув в окно. – Кадку можно будет наполнить? Ещё нужны четыре ведра холодной воды.

- Сделаем… - пообещал пацан без всякого энтузиазма в голосе.

Я кинул ему пфенниг, и медяк заставил примириться с необходимостью выполнять странные прихоти постояльцев. Ну… хотя бы отчасти.

Пройти на задний двор можно было в обход общей залы, поэтому я не стал одеваться и отправился туда, как был - в ночной рубашке и тапочках. Хорхе уже вылил и горячую, и холодную воду в рассохшуюся деревянную кадку и теперь энергично размешивал её черпаком. При моём появлении он черпанул из лохани ведром и уточнил:

- Готовы, магистр?

Я закрыл глаза и коротко помолился, беззвучно шевеля губами, затем снял все щиты и полностью открыл незримой стихии эфирное тело. Склонил голову, и Кован тут же опрокинул на меня ведро. В первый момент вода не показалась холодной, скорее даже тёплой, но уже мгновенье спустя меня пробрало до костей и перехватило дыхание, а мокрая рубашка противно облепила тело. Под порывом пронзительного ветра она смёрзлась и принялась хрустеть при малейшем движении.

Пока я отфыркивался, сверху ухнула вторая порция воды, она словно вытянула из меня все силы, затряслись поджилки, подкосились колени. Левая рука занемела и будто бы потеряла всякую чувствительность. И тут же – третье ведро!

Мир пошёл кругом, земля затанцевала под ногами, но я устоял. И даже сумел поднять руку, останавливая слугу.

- Достаточно!

Вода помогла избавиться от излишков захваченной во время ритуала энергии, и я вновь закрыл своё эфирное тело, привычно отгородив его ментальными щитами. Потом жадно хватанул ртом морозный воздух, шагнул к двери, и меня тут же повело в сторону. Упал бы, но под руку вовремя ухватил Хорхе.

Он довёл до комнаты, отпер дверь и помог стянуть липшую к телу рубаху, а когда я растёрся полотенцем и забрался под одеяло, спросил:

- Узнать, что едет отсюда в сторону Кларна?

- Придётся ненадолго задержаться, - ответил я, стуча зубами. Озноб никак не желал проходить, но меня сейчас это совсем не беспокоило. Главное, не осталось и следа от изматывающего жжения в левой руке, да и болезненное биение пульса в голове стихло, а свет больше не резал глаза.

Слабость? Справлюсь. Всегда справлялся, справлюсь и на этот раз.

Известие о вынужденной задержке Хорхе нисколько не опечалило.

- Где будем обедать, магистр? Здесь или в городе?

При одной только мысли о еде к горлу подкатила тошнота, и я поспешно сказал:

- В городе!

- Скажу хозяину. – Кован распахнул дверь, но задержался на пороге. – Что-то ещё?

- Узнай, где местные берут воду. Если не в ближайшей канаве, принеси кружку, - попросил я, а когда дверь за слугой закрылась, без сил откинулся на подушку. Немного полежал так, согреваясь, затем откинул одеяло, отпер сундук и принялся рыться в его содержимом, выискивая подходящую для похода в город одежду. И хоть выбирать было особо не из чего, дожидаться, пока вычистят дорожное платье, я не собирался.

Потёртые кожаные штаны в сочетании с заляпанными грязью сапогами мало соответствовали представлениям о том, как подобает одеваться университетскому лектору, а вязаный свитер так и вовсе превращал меня в северного деревенщину, но уж лучше ловить на себе косые взгляды, чем клацать зубами от холода в одной лишь рубашке под плащом. Не забыл я и о припрятанном в кровати мешочке, вернул его на шею, причесался, застегнул на поясе оружейный ремень с кинжалом и уставился на подсумок.

Уверен, в городе в городе пистоли не понадобятся, но ровно такого же мнения я был относительно утренней поездки. Человек предполагает, а Вседержитель располагает, так стоит ли искушать судьбу?

И я решил судьбу не искушать. Подсыпал пороха на запальные полки, затем убрал в подсумок все необходимые документы и перекинул его через плечо. Уже застёгивал фибулу плаща, когда вернулся Хоар.

- Вода, магистр.

- Не из болота хоть?

- Даже не из реки. Хороший ключ. Чистый.

Я в несколько глотков влил в себя воду, столь холодную, что заломило зубы, и шумно выдохнул, возвращая кружку слуге:

- Благодарю! – а потом взял шляпу и вышел в коридор, предоставляя запирать дверь Ковану.

В общей зале ещё тёрся у стойки записавший мои показания писарь и накачивались вином мастеровые, а горожанки с сыном и Сильвио видно уже не было. Да ещё рано полысевший хозяин встрепенулся и выскочил из-за прилавка.

- Уходите, э-э-э… магистр?

- Да. Но комната остаётся за мной.

- Задаток бы, а? – заискивающе заглянул мне в глаза содержатель постоялого двора. – У нас с этим строго. Одному дай, другому дай. Сбор заплати. А если какая задержка, сразу руки выкручивать начинают. Задаток бы, магистр…

Я оборвал его словоизвержение взмахом руки, порылся в кошеле и припечатал к прилавку двойной грош.

- Достаточно с тебя пока.

Хозяин попытался что-то сказать, но я не стал ничего слушать и вышел во двор. Тела разбойников уже куда-то увезли, у дилижанса продолжал топтаться стражник. Куда больше вверенного имущества его занимала суета у почтовой станции. Служащие там меняли лошадей и сортировали мешки с корреспонденцией, а румяный почтмейстер взимал с пассажиров кареты казённый сбор.

«И что стоило дождаться почтовой кареты?» - мысленно посетовал я и направился на выход. Хорхе Кован нагнал и зашагал рядом лёгкой походкой привычного к долгим пешим переходам странника, а вот меня так и пошатывало.

Усталость давила на плечи вполне ощутимым грузом, и осознание собственной слабости отравляло душу почище самого сильного яда.

В кого ты только превратился?

Жалкое зрелище…

Я досадливо сплюнул и поплёлся дальше, стараясь не выказывать встречным, как непросто идти прямо и не наваливаться при этом на слугу.

 

3

 

Мы миновали выросшее у городских стен скопище ветхих хибар, даже не пытаясь обходить выплеснутые на дорогу помои и нечистоты и не обращая внимания на заливистый лай цепных псов. На одном из перекрёстков прямо под ноги выскочил поросёнок, и Хорхе от души наподдал ему сапогом под зад.

Картину довершила виселица перед въездом в Стожьен, на той болталась троица изрядно поклёванных вороньём покойников. Оставалось только порадоваться холодам, иначе от зловония мне в нынешнем состоянии точно сделалось бы нехорошо.

У ворот топталось два продрогших стражника в одинаковых серых плащах с нашивками бело-красных цветов; остальные служивые, как видно, отогревались в караулке. Старший уставился на Хорхе с недобрым прищуром, но затем перевёл взгляд на меня и цепляться не стал. То ли капрал таможенников успел поделиться новостями, то ли интуиция сработала. Наблюдательный человек на работе вроде этой очень быстро учится разбираться в человеческих типажах и понимать, с кем стоит связываться, а кого лучше лишний раз не задевать.

Ссыпав монеты городского сбора в опечатанный железный ящик, мы беспрепятственно прошли за стену. Улица была достаточно широкой, но крыши домов сдвигались, нависали над дорогой; и без того пасмурный день стал ещё мрачнее.

Сапоги отчаянно скользили где на льде замёрзших луж, где на застывшей грязи; несколько раз лишь поддержка Хорхе помогала устоять на ногах. К счастью, блуждать и выспрашивать дорогу не пришлось: вскоре улица привела нас прямиком на городскую площадь, посреди которой тянулся к небу храм с семиконечной звездой на шпиле.

- Подожду вас здесь, магистр, - предупредил Хорхе, загнать которого в церковь было задачей воистину непосильной. Не помогали ни душеспасительные беседы, ни посулы повысить жалование, и даже прямые угрозы жалование, наоборот, урезать не срабатывали тоже. Некоторые люди слишком упёрты, чтобы прислушаться к гласу рассудка.

Я досадливо отмахнулся от слуги, миновал шеренгу попрошаек и шагнул в открытую дверь. Шла служба, и хоть проповедник не кричал и даже особо не повышал голос, прекрасная акустика позволяла разобрать его слова даже в самых отдалённых уголках.

- В этот день многие годы назад Пророк отправился нести слово истины в Ренмель. Пастырь наш прекрасно осознавал грозящую ему опасность от имперских книжников и ловчих, но вера его была несокрушима…

На праздничной службе яблоку оказалось негде упасть, пробраться к центру зала получилось, лишь изрядно поработав локтями. Горожане зло шипели вслед, но тут же умолкали, одёрнутые соседями.

Нельзя сквернословить в святой праздник! И уж точно не стоит делать этого в церкви, даже если тебе отдавили ногу. Возлюби ближнего своего и прости ему недостойное поведение, о да…

Чем ближе я подбирался к центру помещения, тем явственней ощущались искрящаяся святость здешнего эфира. Мал помалу энергетика храма стала прогонять усталость и прояснять сознание, но этого было… Нет не мало. Всего лишь недостаточно.

Я запрокинул голову и начал проговаривать молитву, полностью открывшись при этом незримой стихии. И результат не заставил себя ждать. Накатила безмятежность, все невзгоды и беды остались где-то далеко-далеко. Голоса превратились в неразборчивый гул, по телу начало растекаться тепло. И никакого больше амбре надушенных горожан, кругом один только запах свечного воска и ладана.

Хорошо! Будто заново родился! Потрёпанное утренним ритуалом эфирное тело окончательно восстановилось, тело наполнила бодрость. И ангелы на куполе ожили, обрели объём, закружились вокруг. Если есть счастье, это именно оно…

Из молитвенного транса вырвал неосторожный толчок в плечо. Я вздрогнул, огляделся по сторонам и обнаружил, что служба подходит к концу и осенённые небесным эфиром прихожане понемногу потянулась на выход. Стоило бы причаститься и мне, но перед тем требовалось посетить исповедь, а о некоторых вещах я боялся даже вспоминать. Рассказать о них чужому человеку, пусть даже и священнику, было попросту немыслимо, умолчать - непозволительно. Возможно, когда-нибудь в другой раз…

Я наскоро прочитал молитву о прощении греха смертоубийства, окинул напоследок быстрым взглядом фрески и статуи, печально вздохнул и поспешил на выход.

Проповедь? На этот счёт я нисколько не переживал, поскольку едва ли местный священник мог поведать мне хоть что-то новое о последнем странствии Пророка. Да и так ли важна дорога в Ренмель по сравнению с последующими событиями? Идёт ли обращение в истинную веру нескольких провинциальных селений хоть в какое-то сравнение с судилищем в языческих чертогах справедливости, семидневным противостоянием имперским книжникам и последовавшим за тем Воссиянием? Бренная плоть не смогла вместить дарованную Вседержителем силу, и дух Пророка вознёсся на небеса, а его святость навсегда изменила наш мир, превратив чертоги справедливости в Сияющие Чертоги. Такими они и остаются уже на протяжении семисот семидесяти четырёх лет. Такими и будут оставаться впредь. Всегда.

Я вспомнил неизгладимые впечатления от первого посещения святого места, и по спине пробежали мурашки, а душа преисполнилась печали. Хотелось бы мне всё вернуть назад…

Пустое! Что сделано, того не исправить.

Осенив себя святым символом, я покинул церковь и отошёл в сторону от людского потока. Хорхе Кован тут же оказался рядом; нисколько не удивлённый вновь обретённой мной бодростью он сообщил:

- На соседней улице есть неплохая корчма, если желаете перекусить…

Мысли о еде больше не вызывали тошноту, но я лишь поднял руку, призывая слугу к молчанию. Застучал колокол часовой башни, над крышами взметнулась в воздух стая голубей.

- Двенадцать… - задумчиво пробормотал я, достал из подсумка потрёпанную книжицу, пошелестел страницами. – Сначала займёмся делами. Узнай, как пройти на площадь Семи лучей…

 

Нужный дом, стиснутый с обеих сторон соседними строениями, отыскался в тенистом переулке по соседству с площадью. Я никогда раньше его не посещал, но символика Вселенской комиссии по этике на воротах говорила сам за себя. Заложенная кинжалом книга с вписанным в семиконечную звезду оком на обложке – тут не ошибёшься.

Вселенская комиссия разбирала все более-менее серьёзные правонарушения учёного люда, оставляя на откуп университетских судов разве что пьяные дебоши школяров да тяжбы повздоривших профессоров. В её юрисдикции находились все нынешние учащиеся и все выпускники прошлых лет, преподаватели и даже их слуги и поставщики книг. Впрочем, если вдруг случались притеснения университетов, профессоров и даже простых школяров со стороны феодалов, городских властей и духовенства, комиссия неизменно отстаивала интересы учёного сообщества.

Магистром-чернокнижником должны были заниматься следователи этого учреждения, а вовсе не каноник местного епископа, следящий за благочестием других пастырей и паствы, и не братья-дознаватели ордена Герхарда-чудотворца. Дела подобного рода на публику не выносились.

Внутри я долго не пробыл. В здешней миссии по причине малочисленности городского населения числился один-единственный магистр-расследующий и его на месте не оказалось. Пришлось отправиться восвояси несолоно хлебавши.

- Обедать? – с надеждой спросил Хорхе, зябко кутаясь в плащ. Он дожидался меня на улице и потому изрядно озяб.

- Не сразу, - разочаровал я его, вернулся на площадь и задумчиво оглядел выходившие на неё улочки. – Пороховая башня… Мы ведь проходили её?

- Туда, магистр, - подсказал Кован, и в самом деле – после недолгих блужданий слуга привёл меня к пустырю, посреди которого вздымалась на высоту трёх этажей сложенная из грязно-бурого камня башня без единого окна. Соседние дома отступали от неё на сотню шагов, но при этом на свободном участке не росло ни деревца. Не было даже кустов, лишь торчала из снега пожухлая трава да закопчённые валуны.

Те были раскиданы в кажущемся беспорядке, отыскать какую-либо систему в их размещении мешали бесполезные обманки. Лишь некоторых камни служили маяками для энергетических узлов стабилизирующей эфирное поле защиты. Незримая стихия приобретала здесь удивительную упорядоченность, всякое искажение гасло, не успевая докатиться до башни.

Без этого было никак не обойтись, ведь магия и порох сочетались не лучшим образом. Точнее – не сочетались вовсе. Лишь многоуровневая оборона мешала вражеским колдунам поднять на воздух арсенал, просто пожелав этого. Мушкеты, пистоли и пороховницы закрывались от колдовских чар далеко не столь изощрёнными способами, но даже так чеканка рунных формул уносила цены на огнестрельное оружие за облака.

- Купи себе что-нибудь, - сунул я озябшему слуге пфенниг и направился по замощённой брусчаткой дорожке прямиком к воротам пороховой башни.

Только постучал медным молоточком, и сразу приоткрылась смотровая щель. Какое-то время меня внимательно изучали, затем сочли достаточно респектабельным и достойным доверия; дверь распахнулась.

В небольшом помещении дежурили два вахтёра в кирасах, шлемах и серо-красных мундирах порохового приказа. Первый загораживал винтовую лестницу, второй замер в дальнем углу с коротким мушкетом в руках. Пояса обоих бравых усачей оттягивали кинжалы и пехотные палаши.

- Чем можем помочь сеньору? – пробасил охранник.

Я протянул заранее приготовленные бумаги, вахтёр бегло глянул на патент и разрешил:

- Прошу!

Винтовая лестница оказалась крутой и тесной, только начал подниматься по ней и невесть с чего накатил приступ панического страха. И дело было вовсе не в боязни закрытых пространств, просто защитные чары сковали эфирное поле и превратили его в нечто столь статичное, что стало трудно дышать. Не хотелось даже думать, каково день за днём являться сюда на службу занятому поддержанием защиты колдуну.

Учиться столько лет в университете вот ради этого? Бр-р-р…

На втором этаже в полукруглом помещении меня встретил унтер-цейхвартер в пепельно-сером мундире с красными обшлагами и двумя рядами надраенных до блеска медных пуговиц. Стоячий воротник украшало золотое шитьё, грудь пересекала перевязь с офицерской шпагой.

Начальник арсенала внимательнейшим образом изучил сначала патент, затем лист непогашенных пороховых марок и лишь после этого отдал распоряжение стоявшему за прилавком с аптекарскими весами цейхдинеру:

- Исполняй, - а сам, сочтя свои служебные обязанности выполненными, скрылся во внутреннем помещении.

Я достал пороховницу, потряс её и попросил:

- Полмеры, будьте так любезны.

Сидевший здесь же писарь вырезал ножницами крайнюю марку и в свете масляного фонаря принялся заполнять журнал отпуска пороха, а цейхдинер выставил на прилавок жестяную коробку, откинул крышку и взялся за мерный стаканчик. Когда я забрал документы у писаря, он уже наполнил пороховницу, закрутил её и протянул мне:

- Прошу, сеньор.

- Благодарю! – улыбнулся я и поспешил спуститься на первый этаж.

Находиться в пороховой башне было… неприятно.

 

Присмотренная Кованом корчма оказалась заведением средней паршивости, но кормили там сносно и свободных столов почти к этому времени почти не осталось. Жареный с овощами цыплёнок так и вовсе был бы весьма недурён, когда б не переизбыток специй. Лишь кружка пива утихомирила разбушевавшийся после него во рту пожар.

Перекусив и отогревшись у очага, мы вышли на улицу, и я без какой-либо определённой цели зашагал вдоль домов. Хорхе поплёлся сзади.

Стожьен размерами не впечатлял, мы достаточно быстро прошли его из конца в конец. К середине дня потеплело, дороги развезло, из-под колёс телег на прохожих и стены домов летели брызги грязи. Очень скоро бесцельные блуждания наскучили, но визит на площадь Семи лучей вновь результатов не дал: магистр-расследующий на месте так и не появился. Сам себе хозяин в этой дыре, ничего не попишешь.

Надиктовав клерку послание, я отправился на постоялый двор, но не привычным маршрутом, а неизведанным ещё путём. Возможность заплутать и потратить время впустую меня нисколько не смущала: торопиться было решительно некуда. Что же касается лихих людей, то средь бела дня бросаться на двух вооружённых людей не станет даже самый отчаянный негодяй.

Поначалу Хорхе что-то бурчал себе под нос, но очень скоро мы вышли на улочку с лавками мастеровых, и слуга угомонился. Посмотреть и в самом деле было на что. На зарешёченных витринах иных ювелирных лавок попадались настоящие произведения искусства, а оружейникам хоть и было далеко до умельцев южных земель, зато лишённые вычурных украшений клинки прекрасно годились для своего предназначения: рубить и колоть, убивать. Доспехи тоже показались мне достойными внимания, хоть собственная кольчуга двойного плетения была и прочней, и легче. Но, надо признать, и дороже…

- Арбалет! – сказал вдруг Кован. – Магистр, у нас только один болт!

Зная прижимистый характер слуги, я нисколько не удивился тому, что он не пожелал расставаться с трофеем, и шагнул под навес оружейника. Дядька в кожаном фартуке прекратил править на точильном круге нож, вышел к нам и указал на бочонок с болтами.

- Выбирайте, сеньоры! Дюжина за талер. Или вот посмотрите, эти будут подороже. К ним удачливый мастер руку приложил, поэтому десять крейцеров за штуку. Есть и штучный товар для ценителей…

Некоторые умельцы вкладывали в изделия частичку собственной души: напитанная эфиром одежда служила дольше, обувь не натирала мозолей, клинки меньше тупились, а болты летели дальше и точнее. Но мы ценителями не были, взяли полдюжины обычных.

У мастерской башмачника я замедлил шаг, потом решил, что старые туфли ещё прослужат не меньше года, и отправился дальше. И почти сразу у Хорхе вырвался обречённый вздох.

- Чистое разорение… - простонал слуга, заметив лавку братства святого Луки.

Старый прохвост знал меня как облупленного, но на этот раз волновался он напрасно. Я лишь сжал в руке чётки и покачал головой.

- Как-нибудь в другой раз.

Путь нам предстоял неблизкий и сорить деньгами не стоило. Меньше всего мне хотелось спать на соломе в общих залах и трястись на попутных телегах. Да ещё придётся навёрстывать потерянный день, а это тоже деньги - серебряные кругляши с гербами вольных городов и гордыми ликами монарших особ. За скорость и комфорт придётся доплатить.

- Слава тебе, Вседержитель! – воздел руки к небу Кован, поймал мой неодобрительный взгляд и сразу перестал юродствовать. И даже попытался спрятать довольную улыбку, пусть и безуспешно.

- Идём! – позвал я слугу. – И брось скалиться, не то передумаю и загляну к добрым братьям!

Угроза подействовала, Хорхе цокнул языком, посильнее натянул капюшон и поспешил вслед за мной.

 

 

<- Вернуться назад // Читать дальше ->

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио