Авторизация

 

 

 

Небесный эфир: Солено

 

Тянувшаяся через выжженные летним зноем поля дорога огибала апельсиновую рощицу и сразу закладывала новую петлю, опоясывая подножие невысокого пологого холма. Серая лента вытоптанной земли не поднималась к вершине с ветряной мельницей, а шла по желтевшему пожухлой травой склону, но и так очень скоро скрывалась из виду на противоположной стороне возвышенности. И мне это совсем не нравилось.

 

Впрочем, сейчас мне не нравилось вообще ничего. Зависшее в зените солнце жарило просто немилосердно, пот стекал из-под шляпы и катился по заросшим щетиной щекам. Закрывавший нос и подбородок платок сделался из-за этого неприятно влажным. Одежда давно посерела от клубившейся в воздухе пыли, но пикинёрам, маршировавшим в колонне, приходилось ещё хуже. У меня, по крайней мере, имелась возможность хоть иногда вырываться вперёд и дышать свежим воздухом.

 

Подул лёгкий тёплый ветерок, и зелёная листва маняще зашелестела, но пустое – невысокие апельсиновые деревца росли не слишком часто и тени почти не давали.

 

Я легонько сдавил сапогами бока лошади, усталая животинка неспешно потрусила вдоль канавы с рассохшейся грязью на дне. Дождей не было уже месяц, и жара сводила людей с ума, заставляла их резать друг другу ещё яростней, нежели обычно. Будто такое вообще было возможно!

 

Лавара! В злосчастной южной провинции каждый второй был еретиком и мятежником, а остальные, пусть и не брались за оружие сами, откровенно желали ненавистным северянам поскорее провалиться сквозь землю. Среди местного населения у присланных светлейшим государем войск союзников не было вовсе. В спину солдатам плевали даже те, кто не разделял убеждений ересиарха Тибальта. И если бы только плевали!

 

Стёганый колет под кольчугой пропитался потом, я будто варился в собственном соку, но и не думал избавляться от опостылевшего доспеха. Пусть по сведениям армейской разведки крупных сил мятежников в округе и не наблюдалось, но лихой человек с луком вполне мог попытать счастья и стрельнуть из кустов по офицеру.

 

И уж точно мало кто из мятежников упустил бы возможность прикончить обер-фейерверкера ненавистных ландскнехтов! Доходило до того, что, даже останавливаясь на постой в деревнях, спать приходилось вполглаза в кольчуге с заряженным пистолем под рукой.

 

Я обречённо вздохнул.

 

Полуденный зной накатывал волнами; при желании я мог бы заставить конягу перескочить через канаву и поехать напрямик через рощицу, но делать этого не стал, просто перегнулся из седла и сорвал один из листков. Размял его пальцами, опустил с лица платок и втянул упоительный аромат. Стало немного легче.

 

Послышался стук копыт, я оглянулся и увидел, что приближается Ланзо Хофф – командир приданного нам взвода конной разведки. Дородный и круглолицый он изнывал от жары, но давно уже утомился сыпать по этому поводу богохульствами и проклятиями.

 

- Рощу проверили? – спросил я, пусть редкие деревца и не могли послужить укрытием никакому мало-мальски крупному отряду.

 

Капрал кивнул и сдёрнул носовой платок. На его раскрасневшемся лице явственно выделялась полоса запылённой кожи у глаз.

 

- Послал парней осмотреться за холм, - сказал Ланзо Хофф, придерживая коня. – Вон они!

 

И точно – трое верховых проехали через апельсиновую рощицу и направили лошадей к вившейся у подножия холма дороге. Пара фланговых дозоров сопровождала обоз по степи, ещё трое ландскнехтов отстали и лишь изредка приближалась к арьергарду.

 

- С севера холм порос кустарником, можем нарваться на засаду. Нам бы время осмотреться… - пробормотал Ланзо, оглянулся и неодобрительно глянул на приближавшуюся колонну пикинёров. Во главе той скакал молоденький лейтенант. Компанию ему составляли два унтер-офицера постарше, но права голоса они не имели.

 

Шагавшие следом солдаты выглядели измождёнными и усталыми, на плечах они волокли длинные пики, а кольчуги, нагрудники и шлемы все как один сняли и убрали в заплечные мешки, многие разулись и шли босиком. Самые недалёкие стянули рубахи и уже к полудню заработали впечатляющую коллекцию солнечных ожогов. Носы и щёки покраснели у всех без исключения; местное солнце не жаловало непривычных к его жгучим лучам северян.

 

Поднятая ногами пыль долго ещё клубилась в воздухе; моим артиллеристам и десятку лучников арьергарда приходилось несладко.

 

Ланзо Хофф сплюнул и негромко выругался:

 

- Напыщенный индюк!

 

Я кивнул. Необходимость перебросить артиллерийскую батарею под Солено, где встали лагерем две роты Сизых псов, назрела уже давно, но в охваченной мятежом провинции наш обоз стал бы лёгкой добычей летучих отрядов еретиков. Пришлось выдвинуться мы на марш вместе с ротой пикинёров Легенбургского пехотного полка. С учётом взвода конной разведки, десятка лучников и расчётами четырёх шестифунтовых орудий сила получалась немалая.

 

На бумаге всё обстояло наилучшим образом, на деле же ситуация сложилась препоганейшая. Рота пикинёров оказалась присланным в провинцию пополнением, состоявшим сплошь из желторотых новичков, и хуже того – желторотым новичком оказался их лейтенант. Приказ гласил прибыть к Солено до конца дня, но только-только получивший офицерский патент юнец во что бы то ни стало решил отличиться и задал такой темп, что непривычные к жаре люди едва переставляли от усталости ноги уже к середине дня.

 

Оставить батарею без поддержки пехоты я не мог и был вынужден плясать под чужую дудку. Четыре шестифунтовых пушки нового образца, которые были существенно легче и короче традиционных, обошлись Сизым псам в просто умопомрачительную кучу золота, и я отвечал за них головой в буквальном смысле этого слова.

 

Лейтенант проехал мимо, даже не взглянув в нашу сторону, следом, вздымая пыль, потянулись уставшие солдаты. Колонна начала огибать апельсиновую рощицу, а я поднял руку, призывая батарею остановиться и рявкнул:

 

- Держать дистанцию! Держать, кому сказано!

 

Передки с пушками и зарядными ящиками замерли, а возницы телег немного замешкались, но толчеи не случилось.

 

Подошёл мой заместитель - долговязый и костлявый фейерверкер Ганс Рикель; на его поясе помимо тесака и кинжала висел потёртый колдовской жезл.

 

- Решил дать отдых лошадям, Филипп? – спросил он, смахнув кативший по лицу пот. – А не отстанем?

 

- Нет, Ганс, - покачал головой Ланзо Хофф. - Моим людям надо время, чтобы осмотреться на той стороне холма.

 

- А эти? - пренебрежительно указал фейерверкер на пехотинцев.

 

Я снял с пояса флягу и сделал глоток вина, изрядно разбавленного водой и омерзительно тёплого. После с нескрываемым отвращением скривился.

 

- Мне вразумить лейтенанта не удалось.

 

- Лейтенант вон Бром! – усмехнулся артиллерист. – Разве благородный сеньор-офицер станет прислушиваться к словам презренного наёмника?

 

Я только махнул рукой и оглядел обоз. Пользуясь неожиданной остановкой, бойцы расселись в тени повозок. Лучникам из арьергарда оставалось лишь завистливо вздыхать. Впрочем, жаловаться им было грех: всю дорогу стрелки, время от времени сменяя вдруг друга, ехали на телегах. Пикинёры о таком могли только мечтать.

 

Ганс отошёл, а капрал разведчиков вновь прикрыл низ округлого лица платком.

 

- Сеньор обер-фейерверкер, так что же заставило вас пойти в ландскнехты? – поинтересовался он, маскируя за шутливым тоном живейший интерес. – Читали бы книженции всякие умные…

 

 

Я усмехнулся.

 

- Сменил климат по состоянию здоровья.

 

- Раньше речь шла о деньгах, - напомнил Ланзо.

 

- Не люблю повторяться. В следующий раз придумаю что-то новое.

 

Капрал хохотнул и вдруг подавился смешком.

 

- Смотри! – указал он на холм.

 

Я резко обернулся и сердце ухнуло вниз, разом провалилось куда-то в потроха. Оторвавшаяся от нас колонна пикинёров уже опоясала подножие холма, а на его вершину организованными группами выбегали лучники. Наши дозорные не могли не видеть их, но тревогу не подняли. А значит, уже были мертвы.

 

- Орудия к бою! – во всю глотку заорал я, обнажил стилет и сравнил фигурки людей со шкалой на одной из его граней. – Бомбы заряжай! Цель – стрелки на холме! Дистанция – шестьсот!

 

Миг – и все были на ногах. Ездовые принялись разворачивать передки с пушками, разъезжаться и занимать позиции, благо выдержанная повозками дистанция помогла избежать толчеи. Со стволов сорвали мешковину, захлопали крышки зарядных ящиков, канониры и бомбардиры побежали занимать предусмотренные боевым распорядком места.

 

Всё работало как часы, и совершенно точно мы не успевали. Гантлангеры только крутили колёса лафетов и сдвигали станки, направляя орудия на холм, а мятежники уже сделали первый залп, осыпав пикинёров градом стрел.

 

Первый канонир ближайшей ко мне пушки втолкнул в ствол картуз с порохом, второй банником протолкнул его в зарядную камору. Тут же от зарядного ящика приволокли увесистый чугунный шар, сверкавший сложной росписью защитных письмен, вставили его запальной трубкой внутрь. И всё же мы не успевали…

 

- Вот дерьмо! – выдохнул Ланзо, когда по оставленным лучниками проходам вниз по склону холма, всё набирая и набирая скорость, устремились кавалеристы с красными перевязями и алыми плюмажами шлемов.

 

В обычной ситуации конная атака закончилась бы избиением верховых, но застигнутые врасплох новобранцы не только не успели выставить стену пик, но в большинстве своём даже и не попытались сделать этого.

 

Захлопали выстрелы кавалерийских пистолей, по склону холма поплыли облачка порохового дыма. Началась паника.

 

- Рейтары де Сорондо! – прохрипел Ланзо Хофф. – Их же видели в окрестностях Барги!

 

- Рикель! – рявкнул я. – Волнолом, дистанция тридцать, смещение сорок градусов! Центр к солнцу!

 

За каждое из орудий отвечал вице-фейерверкер, моему заместителю следовало озаботиться магической защитной. Пусть скопидомы перебили всех колдунов и остались без магической поддержки, но проповедники еретиков умели обращать фанатичную веру толпы в настоящие эфирные волны. Нередко те накатывали столь сильно, что вызывали детонацию пороховых зарядов, казалось бы, полностью защищённых от магического воздействия, а приступы паники, обмороки и галлюцинации случались даже у закалённых ветеранов.

 

Ганс Рикель выбежал вперёд и принялся магическим жезлом выводить в дорожной пыли сложную фигуру, призванную рассечь поток эфира, буде такой обрушат на нас еретики.

 

Бомбардиры под руководством вице-фейерверкеров уже навели орудия на вершину холма, их вторые номера проткнули картузы с порохом и засыпали в окружённые пентаклями запальные отверстия затравочные заряды. Гантлангеры подпёрли колёса лафетов, и я выкликнул:

 

- По готовности, огонь!

 

С лошади я на всякий случай спешился; взбрыкнуть могло даже привычное к орудийной стрельбе животное, а чем цепляться в уздечку, лучше закрыть ладонями уши.

 

Грохнуло! И ещё, ещё, ещё!

 

Дорогу затянуло пороховым дымом, а потом на склоне холма расцвели огненные всполохи разрывов. Одна бомба угодила точно в скопление лучников, во все стороны разлетелись изуродованные тела. Ещё две легли ниже, посекли людей осколками, но столь жуткого опустошения в рядах еретиков не произвели, а последняя попала в ограду ветряной мельницы и засыпала мятежников каменным крошевом.

 

Стрелки поспешили укрыться от обстрела за холмом, но это уже не играло никакой роли: пикинёры обратились в бегство, и рейтары погнали неуправляемую толпу через апельсиновую рощу прямиком на позиции батареи.

 

Расчёт еретиков был понятен: влететь в наше расположение на плечах отступающих солдат и сходу опрокинуть орудийные расчёты. И ни люди Хоффа, ни приданные нам лучники ситуацию переломить никак не могли.

 

Гантлангеры потушили тление, прочистив банниками каналы стволов, канониры несли новые картузы с порохом, вторые номера бомбардиров прочищали запальные отверстия. Я сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну и отдал новый приказ:

 

- Прицел на рощу! Сектора для дистанции в полусотню шагов. Картечь!

 

Солдаты вставили палки в колёса, налегли на них, проворачивая спицы и меняя положение лафетов.

 

- Вам не выстоять! – крикнул Ланзо, гарцевавший на взмыленном коне.

 

- Займись своими людьми! – отмахнулся я и крикнул заместителю, который уже закончил рисовать защитную фигуру. – Рикель, на тебе стрелки! Задержи лучников!

 

Еретики вновь выбрались на холм, рассыпались по его склонам и побежали вниз, намереваясь зайти нам во фланг.

 

Фейерверкер пробежал к телегам; под его руководством ездовые гантлангеры разбирали кто мушкеты, а кто подсумки с ручными бомбами. Первые после этого бежали в начало обоза, вторые рассредоточивались вдоль обочины, готовясь отразить атаку кавалерии.

 

Земля дрожала всё сильнее, и я ощутил дрожь в поджилках. Но страх не подтолкнул к бегству; напротив, именно колотившийся в груди ужас и придал мне решимости.

 

Я не хотел умирать. Не хотел умирать и не собирался жертвовать собой ради тех, кто уже был всё равно что мёртв.

 

- Не стрелять! – прикрикнул я на замерших с запальниками бомбардиров. – По команде…

 

Рейтары не торопились истреблять паникующих пикинёров, охватывали их цепью и обезумевшим стадом гнали на позиции батареи. Укрываясь за пехотинцами, мятежники чувствовали себя в полной безопасности, не суетились и не вырывались вперёд, продвигались вперёд с воистину фатальной неумолимостью.

 

На дороге заклубилась пыль, от холма накатила эфирная волна, принесла обрывки видений и наваждений. Захотелось укрыть голову руками и повалиться на колени, но защитная фигура разбила слитное движение незримой стихии и сместила его в степь, нас зацепило лишь краем.

 

Отвлечённый магической атакой, я едва не упустил момент, когда рейтары разом пустили лошадей в галоп и начали сбиваться в ударный кулак. К этому моменту нас разделяла лишь жалкая полоска деревьев, первые из пикинёров уже выбегали на обочину, прыгали в канаву, падали, вставали, выбирались на нашу сторону.

 

Миг - и батарею захлестнёт вал паникующих новобранцев, а следом ворвутся пригнувшиеся к спинам лошадей рейтары, но этот краткий миг всё и решил.

 

- Пли-и-и! – проорал я, набрав в лёгкие побольше воздуха.

 

Не заколебался ни один из бомбардиров, запальные отверстия пыхнули белёсым дымком, и тут же пушки оглушительно рявкнули, исторгнув из себя двадцать четыре фунта овеществлённой смерти. Секторы стрельбы оказались распределены идеально, картечь оставила целые просеки, в клочья разрывая и своих, и чужих.

 

И куда больше жертв среди попавших под удар пехотинцев меня обеспокоил избежавший гибели правый фланг рейтар.

 

- Гранаты! – отдал команду Ганс Рикель.

 

Оставляя за собой дымные следы, в измочаленные и забрызганные кровью деревья полетели чугунные шары. Тут же слаженно грохнули мушкеты, а потом на позиции батареи начали падать первые, редкие пока ещё стрелы. Что-то вскрикнул и стиснул засевшее в теле древко, кто-то молча уткнулся лицом в дорожную пыль. Заржали и забили копытами раненые лошади.

 

Я подбежал к ближайшей телеге, вытянул из набросанного в неё снаряжения плоский салад и заменил им шляпу, не став затягивать под подбородком ремешок. Было просто не до того.

 

Прогрохотали взрывы ручных бомб, апельсиновую рощицу затянуло дымом, уцелевшие мятежники повернули и поскакали в обход завала из разорванных людей и лошадей. Из канавы полезли ошалевшие от ужаса пикинёры, помчались меж орудий, отвлекая и расталкивая бойцов. А следом из порохового дыма вырвалась пара чудом избежавших гибели рейтар! Всадники на полном скаку разрядили в артиллеристов пистоли и направили лошадей к ближайшему орудию. Один сходу стоптал замешкавшегося гантлангера, другой ударом тяжёлого кавалерийского палаша раскроил его товарищу голову.

 

На наше счастье, в лабиринте орудийных передков и зарядных ящиков мятежники потеряли скорость; попавшийся им канонир успел отразить замах банником и спешно отступил за лафет. Я точным выстрелом вышиб из седла рейтара, вновь вознёсшего над головой тяжёлый клинок, а набежавшие от соседних орудий ландскнехты стянули с лошади второго еретика и покромсали его тесаками.

 

- Заряжай! Картечь! – крикнул я и приказал разворачивать два орудия на подступавших от холма лучников, а паре оставшихся кровь из носу перехватить мчавших по краю рощицы рейтар.

 

Вновь с неба посыпались стрелы, одна угодила в землю у моих ног, другая на излёте клюнула в ключицу и, жалобно звякнув, отлетела от кольчуги. Вооружённые мушкетами гантлангеры начали нести потери, дрогнули и попятились. На дороге осталось лежать несколько тел; кровь не успевала разливаться в лужи и моментально впитывалась в сухую почву.

 

- В сторону! – надрывая связки, выкрикнул я. – Разойтись!

 

Мушкетёры вразнобой выстрелили и разбежались на обочины.

 

- Пли! – в который уже раз за сегодня рявкнул я, срывая связки.

 

Два пушечных выстрела слились воедино; апельсиновые деревья словно пожрала невидимая саранча. Измочаленная листва так и полетела, картечь хлестанула по стрелкам мятежников и собрала кровавый урожая.

 

Развернувшись, я увидел, что наши лучники успели проредить рвавшихся к батарее рейтар, и тут же в них на полном скаку врезались всадники под предводительством Хоффа. Завязалась яростная рубка.

 

- Оттаскивайте! Оттаскивайте! – заорал я. – А вы – разворот на позицию!

 

Гантлангеры разряженных орудий потянули лафеты в сторону, освобождая линию стрельбы второй паре орудий, и я дал отмашку.

 

- Стрелять по готовности!

 

Бум! Бу-у-ум! Орудия послали вслед отступавшим лучникам ещё два смертоносных подарка, и те сломались, бросились бежать.

 

- Ланзо! – во всю глотку рявкнул я, заметив приближающегося капрала. – Мне нужен наблюдатель на холме! – Потом обернулся и позвал заместителя: - Ганс! Выставляй оцепление и собирай пехотинцев!

 

Преследовать мятежников и мысли не возникло. Слишком мало нас для этого фортеля, слишком много раненых, слишком сильно жарит проклятущее солнце.

 

Слишком, слишком, слишком…

 

Ганс Рикель отправил мушкетёров занимать стрелковые позиции и с помощью нескольких помощников начал сбивать в кучу пикинёров. Угроза разгрома миновала, и я позвал одного из вице-фейерверкеров:

 

- Тагест! На тебе раненые!

 

Тут же откликнулся кто-то из артиллеристов:

 

- Тагест убит, сеньор обер-фейерверкер!

 

- Святые небеса! – вырвалось у меня, и я озадачил приказом командира другого орудия. – Ловик, займись!

 

В ушах жутко звенело, голова кружилась, руки тряслись. Я стянул салад, кинул его под ноги и приложился к фляжке, одним залпом выдул остатки тёплого вина. Потом огляделся.

 

Даже как-то не верилось, что мы умудрились пережить этот день. Всё было слишком нереальным. Особенно – заваленная телами роща. Туда не хотелось даже смотреть.

 

Подъехал Ланзо Хофф, придержал коня. Плечо круглощёкого капрала перетягивала окровавленная тряпица, но сам он был весел и бодр. И лишь в глазах, когда ландскнехт смотрел на меня, нет, нет да и плескались неуверенность и беспокойство.

 

- Тру-ту-ту… - протрубил Ланзо и вдруг кинул мне апельсин. - Держите, сеньор обер фейерверкер! А то вид у вас шибко бледный…

 

Меня и в самом деле мутило, но демонстрировать слабость было никак нельзя. Я взвесил в руке оранжевый плод и выкинул его в канаву.

 

- Неспелый, - сказал я тогда Угрю, но на деле прекрасно понимал, что ещё очень и очень нескоро смогу спокойно смотреть на апельсины.

 

Заваленная изуродованными телами роща была тому порукой.

 

 

 

 

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио