Авторизация

 

 

 

Ренегат. Часть 2
Читать книгу Павла Корнева "Ренегат"
Часть первая "Дорога в запределье"

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

 

 

 

3

 

Какое-то времяя пытался задремать, но из-за на тряски нисколько в этом не преуспел. Тогда вновь стал перебирать пальцами чётки и не закончил ещё и первого круга, как дилижанс дёрнулся и остановился столь резко, что нас едва не сбросило с сидений.

- Святые небеса! – не удалось сдержать мне раздражённый возглас. – Сейчас-то что?!

Прежде чем я нашарил засов и распахнул дверцу, сеньор де ла Вега беспечно усмехнулся.

- Полноте, магистр! – зевнул он, поправляя сбившийся берет. – Увязли в грязи, только и всего. Сейчас наши попутчики вытолкают дилижанс и поедем дальше.

И точно – с улицы донеслись взволнованные голоса пассажиров из отделения для черни.

Я вздохнул и зло пробурчал:

- И надо было только сворачивать с тракта…

Выйти и помочь товарищам по несчастью мне и в голову не пришло. Не затем двойной тариф платил, чтобы дорожную грязь месить. Справятся и без нас!

Не справились. В дверцу постучали, и это поразило даже сильнее неожиданной остановки.

- Неужто так сильно увязли? – нахмурился я. Сломайся ось или отвались колесо, дилижанс бы перекосило, а тут просто остановились.

- Ну что ж, магистр, - вздохнул Сильвио, - давайте облегчим работу лошадям…

Он положил скьявону на сиденье, я тоже вещи брать не стал, толчком распахнул дверцу и выпрыгнул на дорогу. Подошвы проломили корку подмёрзшей грязи, под ногами влажно мерзко чавкнула бурая жижа. Я спешно переступил на чистое место, тряхнул сапогом и лишь после этого посмотрел на сгрудившихся у дилижанса пассажиров, их неестественные позы и перекошенные страхом лица. Я быстро подался назад, но наткнулся спиной на южанина и замер с разведёнными в стороны руками.

А кто бы на моём месте не замер? Нацеленный в грудь арбалет не тот аргумент, который станет игнорировать разумный человек. Да и не всякий неразумный рискнёт дёрнуться. Жизнь дороже.

- Грабки к солнцу, оба два! – потребовал худой дядька с волчьим взглядом – тот самый бродяга, которого мы подобрали по дороге.

Каторжанской жаргон в заблуждение не ввёл: обычным ограблением здесь и не пахло. Недаром скалился в бороду дюжий охранник и поигрывал кистенем кучер, а юнец-форейтор хоть и приглядывал за лошадями, но за пояс у него были заткнуты потёртые ножны с пехотным тесаком.

- Не дурите, сеньоры, и никто не пострадает, - оскалил кучер в насквозь фальшивой улыбке гнилые зубы и резко крикнул: – Оружие не хватай! Не хватай я сказал!

Бродяга перевёл арбалет на Сильвио, и тот поспешно отвёл руку от пояса с дагой. Я воспользовался оказией и отступил к своим товарищам по несчастью.

Те все как один были люди дородные, таких болт насквозь не прошьёт, в мясе засядет. А пока самострел не разрядят, до леса бежать нельзя: дилижанс будто нарочно остановили точно посреди поляны. Что от одной обочины, что от другой деревья отступали никак не меньше чем на двадцать шагов. Да и кусты с редкими пожухлыми листьями и строевые сосны не лучшее укрытие от преследователей. Затеряться среди них не выйдет.

Ангелы небесные! Раньше ничего не стоило отвести болт в сторону одним лишь усилием воли, сейчас же приходится идти на всяческие ухищрения, лишь бы только коснуться небесного эфира. Куда уж действовать без подготовки!

Хорхе кинул на меня быстрый взгляд, я в ответ едва заметно кивнул. Случайные лесные разбойники ещё могли отпустить ободранных до нитки жертв, а этим ловкачам живые свидетели что кость в горле. В лучшем случае полосонут ножом по горлу - и в канаву.

- Грош, не спи! – скомандовал кучер, и тут же кто-то выдернул из чехла на поясе мой кинжал.

Ехавший с нами румяный молодчик шагнул к Сильвио, но обезоружить дворянчика не успел. Хорхе в один миг очутился у него за спиной и приставил к горлу кованую бритву. Когда он успел её разложить, не заметил даже я.

- Мы уходим, сеньоры! – объявил слуга, стоило лишь мне укрыться за ним от стрелка.

Бородач шагнул, занося топор, и Кован рявкнул:

- Назад!

Бритва надрезала кожу, по шее молодчика заструилась кровь, и громила замер на месте. Я потянул слугу за плечо, направляя того к распахнутой дверце отделения для благородных. Наш манёвр не укрылся от разбойников, и арбалетчик зло процедил:

- Сейчас ты у меня схлопочешь…

- По ногам! – испуганно взвыл кучер. – Иначе сам в круг ляжешь!

Стрелок замешкался, и я проворно юркнул в дилижанс. Хорхе нашарил ногой ступеньку и встал на неё, заставляя молодчика приподняться на цыпочки.

- Давайте разойдёмся по-хорошему… - заискивающе предложил выступивший вперёд кучер, и Кован тычком в спину отправил ему в объятия ненужного больше пленника. Бритву от шеи он при этом не отнял, п острейший клинок вскрыл горло словно бумагу. В лицо остолбеневшему мужику ударила тугая струя крови.

- Тварь! – взвыл кучер. – Порву!

Но – поздно. Хорхе уже заскочил ко мне, рывком захлопнул дверцу и задвинул засов. Я задвинул щеколды ставни и принялся шарить руками в поисках упавшего на пол саквояжа.

- Разожги светильник! – приказал я слуге, отыскав сумку. – Быстрее! – а сам вытащил и устроил на коленях деревянный футляр.

Кто-то из лиходеев дёрнул на себя запертую дверцу; запор выдержал, тогда шибанули обухом топора ставенку окошка. И вновь – безрезультатно. Но это пока. Очень скоро разбойники опомнятся и примутся выковыривать нас из дилижанса, как в голодные годы выковыривают кметы из панцирей улиток и устриц. Время терять было нельзя.

- Хорхе, шевелись!

Кремень стукнул о кресало раз, другой и всполохи искр сменились едва уловимым отсветом затеплившегося на фитиле огонька. Светильник разогнал темень, и я откинул крышку футляра. Внутри на сафьяновой подложке лежала пара колесцовых пистолей, две медных пороховниц – большая и малая, заводной ключ на длинной ручке и мешочек с пулями.

Кован ухватил скьявону южанина и обнажил широкий клинок, оценивающе взвесил его в руке. Болтали, будто дети ветра рождаются с ножом в руке, а Хорхе был плоть от плоти своего народа, пусть и оставил вольную жизнь перекати-поля, поступив мне на службу пять лет назад. Несмотря на преклонные года, в грязной уличной рубке он мог неприятно удивить любого.

Послышались крики и ругань, донёсся отзвук смачной оплеухи, а потом шум стих и в дверцу постучали.

- Открывайте! – потребовал кучер. – Монеты заберём, зато живыми останетесь!

Я заряжал пистоль и откликнулся, лишь из желания потянуть время:

- Нам нужны гарантии!

- В глотку их тебе забью, сволочь! – рявкнули за дверцей, и я узнал голос бородатого охранника.

Послышалась возня, словно буяна оттаскивали от дилижанса, и вновь заговорил кучер.

- Будьте благоразумны! – принялся увещевать он нас. – Отдайте оружие и деньги и проваливайте подобру-поздорову. Не заставляйте ломать дверь, не доводите до греха! Лучше лишиться кошелька, чем жизни!

Пускать в ход топор лиходею не хотелось: и доски добротные, с такими придётся повозиться, и порубленная дверца в глаза бросаться будет.

- Точно отпустите? – уточнил я.

- Провалиться мне на этом месте!

- Провалишься… - тихонько выдохнул я, отложил на сиденье заряженный пистоль и попросил: - Нам надо всё обдумать!

И снова взъярился охранник.

- В запределье думать будешь, гад! – крикнул он, и на этот раз подельники оттаскивать и успокаивать бузотёра не стали.

Тук! Дверца дилижанса дрогнула, встопорщилась щепой.

Тук! Из досок проглянул краешек топора. Клинок дёрнулся, пропал и вновь шибанул в дверцу, теперь куда ближе к запору.

- Быстрее, магистр! – поторопил меня Хорхе Кован. Обветренное и морщинистое лицо слуги закаменело и осунулось, но клинок в его руке нисколько не дрожало.

Тук!

Я схватил пороховницу со сложной вязью нейтрализующих магию письмен на медных боках, насадил её на ствол пистоля, провернул, и сложный механизм с тихим скрежетом отмерил нужное количество пороха. Вдавить увесистый свинцовый шарик в дуло помогла латунная головка заводного ключа, а его длинная прямая ручка прекрасно сгодилась для проталкивания пули в ствол. Раз – и готово!

Тук! На этот раз топор угодил совсем рядом с запором, и тот опасно выгнулся.

Ну же! Клятая железяка, продержись ещё чуть-чуть!

Дрожащие руки со второй или третьей попытки насадили головку ключа на взводной шпиндель и нервным рывком завели тугую пружину колесцового замка.

Кранк!

Шторка отодвинулась, и я спешно прижал к полке медный цилиндр малой пороховницы. Подпружиненный штырёк ушёл в корпус, просыпался затравочный заряд. Потянув за гнутую ручку, я опустил курок, и пружина надёжно зафиксировала прижатый к боковине стального колеса кусочек кремня.

Дверцу резко дёрнули, но засов выдержал, и последовал очередной удар топором.

Да чтоб вас разорвало!

- Магистр? – нервно оглянулся на меня Кован. – Вы готовы?

Я скинул с плеч плащ, взял пистоль в левую руку, в правой зажал его брата-близнеца и во всю глотку рявкнул:

- Довольно! Мы сдаёмся!

Удары смолкли, и после недолгой паузы последовал приказ:

- Отпирайте и бросайте оружие!

- Нам нужны гарантии! – крикнул я в ответ и негромко распорядился: - Хорхе, тяни время…

А сам закрыл глаза и обратился к незримой стихии. Без предварительной подготовки cделать это оказалось непросто: эмоции людей до предела взбаламутили эфир, тот тёк и дрожал, искажая перспективу и заставляя терять ориентацию. Когда же, наконец, удалось отрешиться от искажений, истинное зрение различило горевшие в серой взвеси пятна аур.

Двое у кареты, один поодаль, ещё один затаился на крыше.

Поодаль виднелась группа не столь ярких эфирных тел, но сейчас судьба товарищей по несчастью меня нисколько не волновала. В любом случае помощи от попутчиков ждать не приходилось; придётся справляться самим.

Впрочем, двое против четверых – не столь уж и безнадёжный расклад. Знать бы только где стоит арбалетчик! Отошёл он от кареты или забрался наверх? Как поступил бы на его месте я сам?

Из транса вырвал резкий отзвук удара; от неожиданности я вздрогнул, но на этот раз по доскам просто приложились обухом топора.

- Открывайте живее! – рявкнули снаружи. – Бритву кидайте! И палаш дворянчика! Ясно вам? А то болт всадим!

- Хорошо! – крикнул я в ответ, потуже затянул на левом запястье янтарные чётки и предупредил слугу: - Хорхе, открывай. Только учти - кто-то забрался на крышу.

Слуга заколебался и уточнил:

- Стоит ли, магистр?

- А какие варианты? – вздохнул я. – Открывай, мы им для чего-то нужны живыми…

Кован кивнул и сунул в рукав засапожный нож, а скьявону и бритву выложил на край лавки.

- Мы выходим, сеньоры! – оповестил он разбойников, сдвинул погнутый засов и толкнул дверцу, но той не дали распахнуться, придержав снаружи.

- Оружие! – потребовал навалившийся дверцу бородач. Смерть подельника напрочь отбила у него всякое желание рисковать.

К моему величайшему сожалению в узкую щель оценить обстановку не получилось, понять, где затаился арбалетчик, не удалось.

Где же эта сволочь?!

- Оружие! – вновь рявкнул бородатый охранник.

Хорхе Кован с сомнением оглянулся на меня, дождался кивка и послушно выкинул в щель оба клинка.

- Больше ничего нет? – спросил охранник. – Соврёте - ноги отрублю и подыхать оставлю!

- Это всё.

Дверцу отпустили, бородатый детина спешно отступил назад и перехватил обеими руками топор. Рядом стоял юнец-форейтор, этот выставил перед собой пехотный тесак. В дюжине шагов от них замер с арбалетом подобранный на тракте бродяга.

- Руки на виду держать! – нервно потребовал он. – На виду, я сказал!

Кован выставил перед собой раскрытые ладони.

- Спокойней, сеньоры! – криво улыбнулся он.

- Спокойней?! – взвился охранник. – Да будь моя воля, я б тебя прямо здесь порешил, старый ублюдок! – Он сплюнул на землю и потребовал: - Шевелись, тварь! – но сам подходить к дилижансу не стал, опасаясь загородить нас от стрелка.

Хорхе не спешил, давая мне время осмотреться. Пряча пистоли за его спиной, я замер на самом краешке сиденья и буквально прикипел взглядом к арбалетчику. Тот отошёл от дилижанса, насколько смог, отступить дальше помешали припорошенные снежком деревья. Но пятнадцать шагов – дистанция пустяковая, лишь бы не случилось осечки…

- Живей! – прикрикнул бородач и, потеряв терпение, шагнул к дилижансу.

Кован спрыгнул в дорожную грязь и присел на корточки. На какую-то долю мгновенья внимание разбойников сосредоточилось на слуге; я вытянул правую руку и дёрнул пальцем спусковой крючок. С бешеной скоростью закружилось стальное колесо, сыпанул искрами кремень, пыхнул белым дымком затравочный заряд. И сразу – выстрел!

Пистоль плюнул огнём прямо в лицо обомлевшего бородача, пуля прошла впритирку с его ухом и миг спустя угодила в голову арбалетчика. Стрелок рухнул как подрубленный, припорошенную снежком землю забрызгала алая кровь.

Перепуганные лошади рванули с места, и я едва не полетел в дорожную грязь, лишь в последний миг успел соскочить с подножки и устоять на ногах. На миг всё кругом заволокло пороховым дымом; я выкинул разряженный пистоль и ринулся через серую пелену.

- Замерли, сучьи дети! Пристрелю!

И пристрелил бы, но брать грех на душу не пришлось. Обожжённый и оглушённый охранник дилижанса и без того уже выронил топор. Светловолосый паренёк-форейтор ерепениться не стал, послушно бросил тесак в грязь и ухватил под руку бородача, зажимавшего ладонями глаза. Рухнувший с крыши дилижанса кучер злобно сверкнул глазами, но всё же выкинул кистень на обочину.

Да ничего другого ему попросту не оставалось: Кован уже завладел арбалетом, да ещё откуда-то сбоку выскочил де ла Вега. Южанин поднял брошенный в грязь кинжал и замешкался, не зная, как быть дальше.

Я мельком глянул на других пленников: все они были живы и здоровы, просто связаны по рукам и ногам.

- Ты! Быстро ко мне! – приказал я кучеру, а миг спустя в спину мягко толкнулась эфирная волна. Но затейливые символы на гранёном стволе пистоля засветились, блокируя призванные выжечь пороховой заряд чары, и заклинание кануло втуне.

Заклинание? Откуда?!

Я резко обернулся, и в тот же миг незримая стихия вскипела, лопнула, плюнула белёсым сгустком эфира. В примитивное усыпляющее заклинание оказалось вложено столько силы, что его разглядел даже Сильвио. Южанин отпрыгнул от меня, влетел в кусты и распластался на палой листве.

Я последовать его примеру никак не успевал. Да и не собирался!

Вместо этого перехватил эфирный сгусток левой рукой, и в раскрытую ладонь словно врезалось невидимое ядро. Удар оказался столь силён, что меня едва не развернуло. Взять под контроль чужое заклинание не удалось, получилось лишь отвести его от себя. Да ещё за краткий миг контакта я успел порвать пару энергетических нитей и сместить центральный узел. Молочная белизна сгустка сменилась серостью могильного савана, отлетевшие от меня чары врезались в парочку пятившихся к лесу лиходеев и выжгли их души. На подмёрзшую дорожную грязь упали два безжизненных тела.

Тут же щёлкнул арбалет, и вслед за форейтором и охранником в запределье отправился кучер. Прохвост рискнул выхватить из-за пояса нож, но Кован оказался быстрей.

За деревьями почудилось смазанное движение, я повёл рукой, взял небольшое упреждение и выстрелил. Полянку вновь заволокло дымом; пуля сбила с куста пожухлые и прихваченные морозцем листья, а затем с глухим стуком угодила в сосновый ствол.

Промах!

Порыв ветра разметал остатки дыма и снёс их в сторону. Я выдохнул беззвучное проклятие и замер в ожидании ответной магической атаки, но колдун не решился продолжать схватку и рванул в чащобу. Судя по затухающим колебаниям эфира, отвлекающим манёвром бегство не было.

Удрал, стервец! Удрал!

Горожанка визжала как оглашенная, я не выдержал и рявкнул:

- Заткнись, дура! – а когда тётка осеклась, уже спокойней попросил южанина: - Сеньор, освободите людей.

Сильвио миг поколебался, затем кивнул и направился к пассажирам, валявшимся на земле со спутанными запястьями и лодыжками.

- Хорхе, не зевай! – крикнул я, поднял с дороги разряженный пистоль и побежал к замершему на обочине дилижансу. Переднее левое колесо угодило в канаву, это и помешало лошадям утащить экипаж дальше. Коняги испуганно фыркали и прядали ушами, но уже не рвались с места.

Я заскочил в кабину, вытянул из саквояжа холщовый подсумок, покидал в него пороховницы, мешочек с пулями и заводной ключ. Без промедления выбрался наружу и отбежал на середину дороги.

Колдун вполне мог вернуться; адепты тайных искусств склонны и в грош не ставить простецов. Шибанёт чем-нибудь мощным по дилижансу и развеет в пыль. Даже дёрнуться не успею.

- Ваш кинжал, магистр! - подбежал ко мне Хорхе.

- Смотри в оба! – приказал я, сунул клинок в ножны и принялся заряжать пистоль. Отвлёкся на уже освобождённых от пут пассажиров и рявкнул во всю глотку: - Не стойте столбом! Выталкивайте дилижанс!

- Я могу чем-то помочь, магистр? – спросил растерянный Сильвио.

- Присмотрите за ними! Неровен час, без нас уедут! И умоляю, ничего не говорите о колдуне!

Силушки мастеровым не занимать, справятся с экипажем в два счёта, а страх иной раз толкает на самые безумные поступки. Перепуганных простецов не остановит угроза неминуемого воздаяния, сначала они уберутся подальше и лишь потом задумаются о последствиях столь опрометчивого поступка. Хотя… скорее просто напьются.

Сунув приведённый к бою пистоль за пояс, я занялся вторым и для начала выбил из ствола попавшую туда грязь и обтёр запальную полку. На руку сыграл утренний морозец, иначе бы так легко очистить оружие не вышло. Повезло! Сейчас время буквально на вес золота: если заклинатель успеет подготовиться, придётся лихо.

Глупо бежать вдогонку за колдуном?

Ангелы небесные! Мне ли этого не знать? Но и дать ему уйти я попросту не мог…

Пороховница. Пуля. Ключ. Запальный заряд. Курок!

- Магистр, мы готовы ехать! – окликнул меня де ла Вега.

- Ждите! – отозвался я, поднимаясь на ноги. – Сейчас вернусь.

- Ноги бы отсюда унести… - проворчал Хорхе Кован, отнюдь не горя желанием участвовать в этой авантюре.

- Оставайся! – распорядился я и перекинул ремень подсумка через плечо. - Справлюсь сам. Сам, сказал! Только помешаешь!

Слуга кивнул, а вот Сильвио отреагировал на мои слова со свойственной южанам экспрессией.

- Преследовать колдуна? – прошипел он, приближаясь. - Это безумие, магистр! Одумайтесь!

Я не стал вступать в бессмысленный спор и продрался через кусты, безжалостно ломая ветки и обрывая прихваченную морозцем листву. Снег едва-едва покрывал землю, из него торчал сухой бурьян, и отыскать следы беглеца получилось не сразу. Но – отыскал, благо под высоченными соснами оказалось светло, даже несмотря на затянутое серой пеленой небо.

- Это безумие! – вновь донеслось от дороги.

Безумие? Вовсе нет, всего лишь работа.

 

 

4

 

Я бежал меж деревьев с пистолем в руке. Под ногами шуршала трава и хрустел валежник, затем на глаза попалась извилистая тропка. Снег там пестрел отпечатками подошв, но я продолжил двигаться меж деревьев. Пусть и приходилось то и дело уклоняться от сучьев и подныривать под еловые лапы, зато и не так высок риск попасться в оставленную колдуном ловушку. Много ума не надо протянуть над тропинкой какую-нибудь гадость…

А вот угодить в засаду я нисколько не опасался. Потревоженное магией эфирное поле успокоиться ещё не успело, затухающие колебаний доносились издали, откуда-то из самой чащи леса. Беглец не потрудился заглушить биение внутренней энергии – либо не посчитал нужным, либо попросту не успел, - и теперь незримая стихия вскипала и колыхалась в такт ударам его сердца.

До меня докатывались едва уловимые отголоски этих искажений, но хватило и этого. Я взял след. Азарт придал сил, истинное зрение раскрашивало осенний лес в недоступные простецам цвета, мир стал понятен и прекрасен. У колдуна не было никаких шансов спрятаться от меня, отыщу стервеца даже на дне морском!

На глаза попались протянутые меж деревьев призрачные нити; заклинатель всё же оставил ловушку, вполне способную погубить неосторожного преследователя. Влетишь, запутаешься, да так и останешься висеть ссохшейся мумией. Даже зверьё кости обглодать побрезгует.

Запалить усилием воли порох или усыпить человека мог любой ритуалист, в этих же нитях чувствовалась магия тёмная и запретная. Удивляться тут нечему – а кто бы ещё с душегубами связался? – но прежде у меня теплилась надежда, что на большой дороге решил пошалить какой-нибудь недоучка. Ан нет, не судьба.

- Святые небеса! – выдохнул я и замедлил шаг, став куда внимательней поглядывать по сторонам. И даже так биение чужой силы понемногу усиливалось; колдун больше не убегал. Уверился в собственной безопасности или поджидает преследователей? Кто бы подсказал…

Деревья неожиданно расступились и над небольшой прогалиной показалось пасмурное небо, дальше топорщились сухими ветвями мёртвые сосны, белел припорошенный снегом поваленный ствол. Густой подлесок темнел там бурой листвой, обзор сократился до пары десятков шагов. Всюду валежник, рыжий бурьян, да голые ветви облетевших кустов. И тропа.

Незримая стихия по-прежнему подрагивала, взбаламученная энергетикой беглеца, отыскать его не составляло никакого труда, и всё же я не спешил. Эфирное поле уплотнялось и окутывало липкой незримой паутиной, теперь оно ощущалось буквально физически. Протяни руку – и прикоснёшься. Но прикасаться не хотелось.

Впереди было место силы. Эманации потустороннего пронизывали всё кругом, грели жаром незримого светила, дурманили сознание и сбивали с толку. Лишённые дара простецы не могли долго противостоять этому пагубному воздействию; они теряли над собой контроль и творили в подобных местах безумные вещи. А на кровь, страх и боль будто акулы из глубины являлись обитатели запределья. Бестелесные духи мне не страшны, но чернокнижник – не простец, он может докричаться до кого-то действительно опасного.

- Ангелы небесные! – тихонько охнул я и начал забирать левее, обходя урочище по лесу против хода солнца.

Заметив дрожавшую на ветру осинку, зажал пистоль под мышкой и кинжалом срезал две ветки. Одну сразу убрал в сумку, по коре другой остриём клинка быстренько накидал примитивную формулу, сложностью едва ли превосходящую наговоры безграмотных деревенских ведьм. Зуд в левой руке после касания эфирного сгустка так до конца и не прошёл; если ситуация выйдет из-под контроля, жезл – даже столь убогий - лишним точно не будут.

Колыхания незримой стихии становились всё резче и обрывистей, и я двинулся к эпицентру искажений, заходя с севера. Неглубокий овраг привёл к прогалине, посреди которой торчала расщеплённая ударом молнии сосна. Давнишний пожар изрядно проредил подлесок, всюду из снега торчал бурьян. Тут и там синели пожухлые цветки василька, желтел сухой хвоей погибший куст можжевельника.

Близость запределья ощущалась всё явственней; меня то бросало в жар, то охватывал противоестественный холод. Во рту появился привкус крови – а скорее, даже воспоминание о нём! – торс прочертила ломота давным-давно зажившего шрама. И левая рука… Её словно жалила стая невидимых ос; пальцы свело судорогой и мал помалу боль начала захлёстывать плечо и подкатывать к шее.

За что не люблю чернокнижников – так это за эгоизм. Призывают силы, которых и осмыслить не в состоянии, а мне страдать…

Я достал одну из срезанных веток осины, закусил её зубами и неприятная горечь моментально наполнила рот слюной. Зато прояснилось сознание. Фантомная боль отступила, вернулась чёткость мысли. Насколько получилось, я закрыл от внешнего воздействия своё эфирное тело и осторожно двинулся дальше.

Место силы обнаружилось в распадке между двумя поросшими лесом пригорками. В самом его центре из земли проглядывала гранитная плита, вокруг высились стволы мёртвых сосен с растопыренными в разные стороны сучьями-лапами. Они казались сказочными чудовищами, но опасаться сейчас стоило вовсе не мифических персонажей…

Мой обходной манёвр полностью оправдал себя: к чернокнижнику удалось подойти со спины. В камзоле и с непокрытой головой тот стоял на коленях и быстро водил колдовским жезлом по камню перед собой. Каждый жест ритуалиста буквально прорезал пространство, бурый гранит расчерчивали оранжево-красные линии.

В давние времена суеверные кметы наверняка приносили здесь жертвы своим выдуманным покровителям, а потом в один недобрый день кто-то из знающих людей зачерпнул слишком много силы, и его объятая пламенем душа рухнула прямиком в запределье. Так и появилась червоточина, связавшая реальность с её изнанкой.

В распадке понемногу сгущался туман, послышались шепотки растревоженных духов, а уголки глаз то и дело ловили смазанные движения. Но изукрасившие стволы пистолей руны пока лишь едва заметно светились, и я не стал действовать наобум. Вместо этого укрылся за сухим стволом и принялся изучать обстановку, стараясь не упустить ни малейшей детали.

Ритуальная плита располагалась в центре вписанной в круг гексаграммы; наложенные друг на друга треугольники вычертили, просыпав на снег горячий пепел. Разворошенный костёр ещё слабо дымил, поблизости валялись брошенные на землю плащ и дорожная сумка.

«Сам в круг ляжешь», - вспомнился окрик кучера, и я кивнул. Шесть лучей и центр звезды – это семь жертв: как раз я и Хорхе, а ещё южанин, горожанка с отпрыском и пара мастеровых. Всё сходится.

Но людей на заклание больше нет, и всё же колдун от ритуала не отказался. На что он рассчитывает? Князья запределья обожали кровавые подношения; в обмен на души смертных они щедро оделяли чернокнижников силой, а что сейчас может предложить им ритуалист кроме себя самого? Глупец!

Ирония судьбы - придётся спасать заклинателя от участи, которая много горше утопления в проточной воде! Если начистоту, я уж точно не возражал бы, окажи кто-нибудь подобную услугу мне самому.

Чернокнижник казался целиком и полностью поглощён ритуалом, но беззащитным при этом отнюдь не был. Вокруг него колыхались призрачные жгуты силы. Подобно щупальцам обитавшей в южных водах актинии они беспрестанно двигались и ощупывали пространство - подойду и увязну в безнадёжной схватке с магической охраной.

А значит, придётся стрелять. Пуле такая защита не помеха.

Туман ещё больше сгустился, в нём замелькали призрачные тени, и стало ясно, что медлить больше нельзя. Сунув обратно в подсумок надкушенную ветку осины, я опёрся на дерево, устроил ствол пистоля в сгибе левой руки и медленно выдохнул. Эфирное поле дёргалось и колыхалось, его волны накатывали теперь уже беспрестанно, грань с потусторонним истончалась всё сильнее. Прежде чем потянуть спуск, пришлось ждать и выгадывать подходящий момент. Чутьё не подвело, выстрел грянул точно в мимолётное затишье. Пуля серебряным росчерком сверкнула в сгустившемся эфире, и буйство незримой стихии не отклонило свинцовый шар в сторону, он лег точно в цель.

Чернокнижник вскрикнул и повалился на камень с простреленным бедром. Без раздробленной кости дело точно не обошлось; боль заставила колдуна потерять контроль над собственными чарами. Жгуты призрачной защиты мигнули и погасли.

Я сунул дымящееся оружие в подсумок и зашагал к прочерченной по снегу звезде, на ходу вытянул из-за пояса второй пистоль. Пусть заклинатель и корчился на земле от боли, но даже загнанная в угол крыса бывает опасна, а что уж тогда говорить о людях?

Ритуалист - совсем молодой ещё парень со стянутыми в косицу светло-русыми волосами бился на земле, подвывая и зажимая ладонями кровоточащую рану. Колдун едва не терял сознание от боли, его ауру пронзали резкие алые вспышки. Я ускорил шаг, намереваясь наложить жгут, но чернокнижник вдруг перевернулся на живот и лихорадочными мазками собственной крови принялся завершать нанесённую на плиту схему. И тотчас оранжево-красные линии налились недобрым багрянцем.

Наша жизнь – непрерывный выбор. Мы сами решаем, готовиться к экзаменам или всю ночь пить с друзьями вино, мудро промолчать или ответить наглецу на оскорбление, отступить или добиваться поставленной цели. Иной раз у нас есть время всё хорошенько обдумать, иногда контроль над телом берёт бессознательное - то, что учёные мужи именуют мудрёным словом «рефлексы».

Сейчас в дело вступили именно они. Я не колебался и не медлил, не думал и не целился, просто взял и выстрелил навскидку.

Какую бы сделку не намеревался закрепить своей кровью чернокнижник, сделать он ничего не успел. Пуля угодила в затылок, и человек рухнул ничком на гранитную плиту.

Жаль! Очень жаль.

Волнения незримой стихии начали понемногу стихать, но эфир по-прежнему оставался слишком плотным, через него приходилось буквально продираться. Голова закружилась, призрачные голоса в ней и не думали умолкать. Волосы зашевелились на затылке от недоброго предчувствия.

Окинув взглядом нарисованную на снегу звезду, я без малейшей опаски ступил внутрь и перевалил безжизненное тело на спину. Выходное отверстие изуродовало лицо, светлая чёлка и короткая русая бородка слиплись от крови. Мерзкое зрелище. Теперь уже и не поймёшь – встречались раньше или нет.

Университетский перстень?

На правой никаких колец не было, а вот левая рука покойника оказалась сжата в кулак. Стоило лишь мне вывернуть худое запястье, по граниту покатился янтарный шар размером с куриное яйцо. Всю его желтовато-красную поверхность покрывала вязь затейливых узоров, самым крупным и чётким из которых оказался солярный символ – восьмилучевая свастика.

Ангелы небесные! Ещё и язычник!

Я потянулся к странному амулету, но тот засветился изнутри и начал плавиться, терять форму и растекаться по камню. Заключённая в странном артефакте сила высвободилась, толкнула горячей призрачной волной, исказила эфирное поле. Туман заклубился и начал быстро затягивать сухие сосны. Стемнело – вмиг.

Я успел разве что помянуть недобрым словом мертвеца, а расплавленный янтарь уже полыхнул синим пламенем, окрасил всё кругом в лазурные и бирюзовые тона. И как-то сразу стало ясно – злобному недоумку всё же удалось открыть проход в нереальность и докричаться до обитателей тамошних хтонических глубин.

Тело чернокнижника дрогнуло, и вновь я действовал без малейших колебаний. Выхватил из подсумка надкусанную осиную ветвь и со всего маху воткнул её заострённый конец в шею покойника. Почудился разочарованный выдох, тело обмякло и неподвижно распласталось на земле. Мёртвая плоть вновь стала мёртвой плотью.

Янтарный амулет прогорел и погас, но это уже не играло никакой роли. Потустороннее рывком ворвалось в наш мир, и первыми явились обитатели его верхнего слоя, обычно именуемого теологами Чистилищем.

Серые тени вынырнули из-под земли, соткались в туманные фигуры, заметались в поисках добычи, принялись обжигать меня случайными ледяными касаниями. От неожиданности я вздрогнул и на какой-то миг утратил контроль над собственными эмоциями.

Безмозглый кретин! Духи уловили присутствие смертного, ощутили растерянность и страх. Вслепую навалились, попытались иссушить эфирное тело и пожрать душу, но я уже переборол непростительную слабость и очистил сознание от панического желания броситься наутёк. Полученные в университете знания помогли выставить ментальные щиты и полностью закрыться от взбесившейся незримой стихии.

Самоконтроль. Всё дело в самоконтроле.

Получившие отпор души грешников в ярости заметались в тумане, завыли, заголосили на сотни беззвучных голосов. Не в силах отыскать меня, они угрожали, льстили, сулили исполнить любые желания, обещали наделить невиданным могуществом. Я не верил ни единому их слову – предадут и обманут! - и медленно пятился от гранитной плиты.

Самоконтроль. Главное - самоконтроль.

Если не совладаешь с собственными страстями, не скрутишь в бараний рог эмоции и не выжжешь ростки паники – навеки сгинешь в потустороннем мороке. И хорошо просто сгинешь, а не утянешь за собой других.

Жар запределья опалял всё сильнее, туман окутывал холодом и пытался заморозить. Незримую стихию всё сильнее искажали эманации зла, и духи понемногу перестали быть призрачными тенями, они напитывались силой и стремились принять свой былой материальный облик.

И пусть заблудшие души были не слишком опасны для знающего человека, вслед за ними в открытую дверь мог пройти кто-то несравненно более могущественный. У каждого места силы есть хозяин, а князь запределья нечета слабосильным духам. Для древних волшебников, чья железная воля некогда проломила границу между мирами, выпить чужую жизнь не составит никакого труда. Века пребывания во тьме преумножили их могущество, изуродовали разум и превратили в нечто невообразимое, желавшее хоть на миг вновь почувствовать себя живым. И неважно, скольким людям придётся ради этого мига умереть.

И даже хуже, чем просто умереть, – души несчастных навеки канут в запределье, превратятся в игрушки потусторонних владык, станут их драгоценными трофеями и фетишами. Небеса не дождутся их, Вседержитель не примет под свою десницу, эфир не исцелит душевных ран и не наполнит сознание нескончаемой радостью. Герой или праведник – неважно. То, что кануло в запределье, останется там навсегда. И осознание этого факта причиняло мне физическую боль.

Вырвавшись из липких объятий тумана, я развернулся и бросился бежать по собственным следам. Выскочил на давешнюю прогалину и поискал взглядом полынь или тысячелистник, но те в лесу не росли. Пришлось довольствоваться васильками и крапивой, да ещё набил подсумок сухими ветками можжевельника. И – обратно к жертвенному камню.

Да! Место силы как язва на теле нашего мира, нельзя оставить всё как есть. Надо запечатать его, пока не случилось большой беды.

- Помоги мне, Вседержитель! Ангелы небесные, не оставьте заботой свой…

И знаете что? Они и не оставили.

 

5

 

Когда я вернулся к гранитной плите, туман ещё не успел добраться до потухшего костра и эманации запредельного не извратили жар углей, не отравили его своей потусторонней заразой.

Я вывалил на кострище ветви можжевельника, придавил их и подул, не спуская взгляда с места силы. Реальность дрожала там и выгибалась; нечто невообразимое пыталось проникнуть в наш мир, будто всплывал и никак не мог вырваться из объятий ила долгие века пролежавший на дне морском левиафан.

Молочная пелена приблизилась, её белёсые отростки раскинулись во все стороны, но как раз в этот миг сухая хвоя вспыхнула ярким огнём, стремительным и чадящим. Я едва успел кинуть сверху охапку сорванной на поляне травы. Стебли загорелись, но почти сразу костёр погас и от него повалил густой дым. И тогда туман стал просто туманом. Метавшиеся в нескончаемой агонии души грешников отступили, но ненадолго и недалеко.

Вытащив из подсумка заготовку волшебной палочки, я ткнул ей в угли, выждал, пока конец не закурится дымком, и повёл рукой, подцепляя сгустившийся эфир. Тот неохотно потёк, и несколькими набросками мне удалось соткать в воздухе семиконечную звезду. Затем пришёл черёд второстепенных фигур и вспомогательных символов. Поначалу с ними не возникало никаких проблем: туман и дым оказались прекрасными помощниками – они позволяли визуально контролировать рисунки и не полагаться исключительно на одно лишь истинное зрение. Но дойти до финальной стадии ритуала оказалось отнюдь не просто. Угли на осиновой ветви начали гаснуть, и мой сделанный на скорую руку волшебный жезл стал куда хуже прежнего взаимодействовать с незримой стихией. Эфир срывался с него, фигуры смещались и не желали становиться в правильные позиции, некоторые символы и вовсе развеивались, стоило только переключить своё внимание на что-то иное.

Святые небеса! Умение работать напрямую с эфиром без инструментов и обрядов – вот признак истинного мага, одного из тех, кого именуют маэстро. А я… Я просто жалкий ритуалист!

Обида на всех и вся, раздражение и сожаление о недостижимых возможностях лишь на краткий миг раскололи скорлупу моей сосредоточенности, но хватило и этого. Туман забурлил и породил на свет светловолосого молодого человека, высокого и плечистого. Призрак не был писаным красавцем, лицо портила узкая челюсть и тонкие губы - невесть с чего люди полагали их свидетельством безвольного характера. Отчасти ситуацию исправляли благородный прямой нос, высокий лоб и правильный разрез глаз - некогда синих, а теперь молочно-белых под стать затянувшей всё кругом пелене.

Я с первого взгляда узнал потустороннего гостя. Да иначе и быть не могло: сложно не узнать самого себя, пусть и помолодевшего на добрых пять лет.

- Ты убил меня! – зло крикнул призрак. – Ты убил меня так же верно, как если бы воткнул в сердце нож! Из-за тебя я впутался в это дерьмо!

Из-за меня?! Я буквально задохнулся от возмущения и обиды. Безумно захотелось рявкнуть в ответ, что он сам выбрал свою судьбу, что всему виной его собственная гордыня, но миг слабости уже прошёл. Я стиснул зубы и невероятным усилием воли заставил себя промолчать.

Самоконтроль! Никто и ничто не заставит меня утратить самоконтроль!

А слёзы на глазах… Это всё дым. Едкий дым и не более того.

Доппельгангер шагнул ко мне, но я предугадал это движение и отступил за костёр. И последующий рывок призрака тоже предугадал, успев за миг до того со всей силы пнуть прогоревший можжевельник и продолжавшую чадить траву.

Взметнулись искры и морок сгинул, личина сползла с мёртвого чернокнижника, неизменными остались лишь молочно-белые глаза. Тварь отшатнулась и едва не упала, но сразу восстановила равновесие. Наклонилась вперёд, подобралась для прыжка…

В университете обучение работе с жезлами большей частью прошло мимо меня, но тут же я превзошёл самого себя. Хитрый финт кистью, быстрое вращение и рывок, словно выуживаешь из реки рыбу!

Обломок осиновой ветки зацепил эфир, дёрнул, намотал и смешал с дымом. Он заменил мне и прялку, и веретено, помог свить энергетическую нить и послужил рычагом, когда я хлестнул метнувшуюся в атаку нежить.

Плеть накрутилась на шею мертвеца, обратное движение оторвало изуродованную голову, и та улетела прочь, бесследно канув в тумане. Тело упало, а следом осыпалась невесомым пеплом осиновая ветвь; обычная палка просто не была рассчитана на столь мощный поток силы. Я остался без инструмента.

Зависшие в воздухе эфирные фигуры дрожали и понемногу развеивались. Эманации запределья ощущались всё явственней, пространство искажалось под их воздействием, мир словно закручивался в воронку. Но не мир – нет, в воронку затягивало меня самого.

На изготовление нового жезла не оставалось времени, да я и не стал впустую тратить на это время, вместо этого я ухватил ближайший луч семиконечной звезды, и пальцы не прошли через жгут эфира, а словно стиснули пруток раскалённого железа. Жуткая боль сотней осиных укусов метнулась от кисти к локтю, замерла на миг и уже не столь быстро поползла выше. Рука окуталась тончайшими лучиками, словно стянутую с плоти и проколотую кожу надели на ярчайший светильник. Меня всего перекорёжило, но я не разжал пальцев и рывком отправил эфирную фигуру к гранитной плите, попутно придав ей вращение, как если бы раскручивал детскую карусель. Сработало! Медленно вращаясь, звезда поплыла к месту силы. Воодушевление помогло перебороть боль, я позабыл о жжении, принялся хватать вспомогательные фигуры и швырять их вдогонку, но не абы как, а направляя каждую на своё место в единственно-верном порядке.

Косой крест! Пентаграмма! Око! Россыпь рун! Серп!

Эфирная печать плыла в воздухе, вращаясь вокруг собственной оси. Понемногу её движение замедлялось, каждый новый символ добавлял волнистым лучам холодного белого сияния. Малые фигуры и вовсе пылали рукотворными светилами, от их нестерпимого блеска вновь наполнились слёзами глаза.

Якорь!

Звезды резко остановилась и сразу застопорилось вращение. Энергетические потоки потянули печать и зафиксировали в нужном положении, как прижимает к сливному отверстию деревянную пробку толща воды.

О, да!

Я вскинул руку, намереваясь прикрыть глаза, но за миг до того заклинание обрело мимолётную материальность и рухнуло на гранитную плиту. Вспыхнуло! Пространство дёрнула короткая судорога, меня подхватило и отбросило прочь, миг спустя с хрустом переломились сухие сосны. По счастью лесные великаны повисли, сцепившись сучьями с устоявшими под напором незримой стихии деревьями.

Перевалившись на бок, я стянул с горевшей огнём ладони перчатку и зажал в кулаке ледяное крошево. Алые точки на коже быстро тускнели и пропадали, а вот боль проходить не спешила. По лицу потекло что-то тёплое и липкое; я высморкался и снегом оттёр кровь с бороды. Затем немного поколебался и поднялся на ноги.

Точнее – попытался: голова пошла кругом, в ушах зазвенело, перед глазами замелькали серые точки.

Когда, наконец, слабость оставила меня, от потустороннего тумана уже не осталось никакого следа. Он рассеялся сам собой. Проведённый ритуал надлежащим образом запечатал место силы, и незримая стихия быстро успокаивалась. Не пришлось даже долго медитировать, чтобы привести в порядок собственное эфирное тело; всё получилось само собой.

Левая рука? Что ж, какое-то время придётся потерпеть…

Я кое-как натянул перчатку на негнущиеся пальцы и поёжился от пронзительного осеннего морозца. Азарт схлынул, начал бить озноб, застучали зубы. Обычное дело – пока двигался, холода как-то даже не замечал, а тут разом до костей пробрало.

Камзол толком согреть не мог, а верхняя одежда осталась в дилижансе, поэтому я без всяких угрызений совести позаимствовал плащ чернокнижника, брошенный тем у костра. Мертвецу он точно ни к чему.

Выбрав из пепла не до конца прогоревший стебель крапивы, я откусил узел, продул полую трубочку и приложил её к алому угольку. Затянулся – и дым наждаком продрал глотку, провалился в лёгкие, заставил закашляться. После двух или трёх вдохов сознание окончательно прояснилось, да и боль в левой руке слегка поутихла и больше не заставляла скрежетать зубами.

Накинув капюшон, я встал у гранитной плиты, которую прочертило несколько трещин, и оценил проделанную работу. Упрекнуть себя было решительно не в чем. К чему ложная скромность? Справился на отлично, хоть экзаменационную комиссию вызывай.

Поборов мальчишеское желание помочиться на жертвенник, я вернулся к кострищу и раскрыл валявшуюся там сумку. Первым делом пересыпал себе из кошеля монеты, затем пролистал исписанную убористым почерком тетрадь. Записи, схемы, формулы, расчёты. Всё – зашифрованное, с наскоку не разобраться. Сейчас, впрочем, и не до того.

Вывалив мелочёвку вроде огнива, перочинного ножичка и письменных принадлежностей прямо на землю, я тщательно перебрал имущество чернокнижника, не отыскал ничего интересного и тщательно прощупал сумку, но тайника не сумел обнаружить и там. Пришлось перейти к самой неприятной части обыска и заняться телом.

И вновь ничего. Я даже не поленился стянуть сапоги, проверить швы и подкладку камзола, но ни подорожной, ни лицензии не нашёл. Те, пусть и фальшивые, могли послужить отправной точкой дознания, а так следователю придётся полагаться исключительно на зашифрованные записи. Негусто. Ну да это не моя головная боль.

Поднявшись на ноги, я напоследок окинул обезображенное тело внимательным взглядом и вдруг заметил в снегу рядом с обрубком шеи золотую нить. Точнее – тонкого плетения цепочку. Потянул её, выудил семиконечную звезду, а рядом с той закачался…

Я выругался. Рядом со святым символом на цепочке качался серебряный перстень с золотой накладкой герба императорского ренмельского университета! При жизни покойник был лицензированным бакалавром тайных искусств, и это обстоятельство всё определённым образом усложняло.

- Ангелы небесные! – горестно выдохнул я и отправился в обратный путь.

 

 

 

<- Вернуться назад // Читать дальше ->

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио