Авторизация

 

 

 

Ренегат. Часть 4
Читать книгу Павла Корнева "Ренегат"
Часть первая "Дорога в запределье"

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

 

 

 

 

4

 

На въезде в город просил подаяние одетый в рубище монах, я кинул в его кружку пфенниг, и заработал очередной недовольный взгляд слуги.

- Вот ещё кормить бездельников… - пробурчал Кован себе под нос с таким видом, будто медяк вынули из его собственного кармана.

Я пропустил ворчание слуги мимо ушей. Несмотря ни на что, настроение было приподнятым. Только теперь пришло понимание, что в очередной раз умудрился обмануть смерть. А мог ведь и остаться на обочине лесной дороги или того хуже – истечь кровью на жертвенной плите.

«По ногам! Сам в круг ляжешь!»

Окрик кучера пробежался по спине колючими мурашками, и я заставил себя выкинуть его из головы. Бывало и хуже. Много хуже.

Пока шли до почтовой станции, низкие облака разродились мокрым снегом, на постоялый двор вернулись облепленными им с головы до ног, промокшими и озябшими.

- Ну и погодку послал Вседержитель! – всплеснул руками хозяин.

Я наставил на него указательный палец и грозно произнёс:

- Не поминай всуе имени Его!

Лысого живчика аж перекосило.

Мы прошли в комнату, Хорхе подкинул в очаг пару поленьев и рассмеялся.

- Ещё немного и он сам нам приплатит, лишь бы съехали!

- Ты недооцениваешь человеческую жадность и переоцениваешь глупость, - ответил я, стягивая сапоги и кидая их один за другим под порог.

- Сложно переоценить человеческую глупость, - покачал головой Кован, взял мой плащ и убрал его на прибитую к стене вешалку.

- Сходи, договорись насчёт ужина, - попросил я. – И насчёт одежды справься.

Хорхе вышел, а я уселся на подоконник и начал листать рабочую тетрадь чернокнижника. Зашифрованные записи разобрать даже не пытался, а вот схемы и наброски, среди которых изредка встречались знакомые формулы, изучал с немалым интересом. Выведенные с помощью чертёжных приспособлений окружности, чёткие прямые линии, аккуратные подписи. Ни клякс, ни помарок. Некоторые сочетания фигур были столь затейливы, что приходилось подолгу разглядывать их, прежде чем получалось выделить отдельные элементы. Поначалу я на основании графиков пробовал высчитывать эфирные потоки, но лишь впустую потратил время. Как ни печально было это признавать, основам ритуализма я во время обучения достойного внимания не уделял.

По всему выходило, мой покойный оппонент был человеком весьма и весьма начитанным. Не умным, именно - начитанным. Умный не валялся бы сейчас посреди леса с оторванной головой. Не хочу сказать, что всё зло от книг, но наставника они заменить не в состоянии. Мало дать знания, куда важнее объяснить, какие из них стоит применять на практике, а какие пускать в ход себе дороже.

Впрочем… иные наставники сбивают с пути истинного неокрепшие умы ничуть не хуже еретических сочинений и запретных фолиантов.

Я унял внезапную вспышку ярости, перелистнул страницу и обнаружил знакомую гексаграмму – ту самую, которую чернокнижник начертил вокруг места силы. Помимо множества второстепенных фигур и формул, которые мне в лесу рассмотреть попросту не удалось, здесь были составлены краткие примечания для каждого из сегментов шестиконечной звезды. То ли чернокнижник по давней школярской традиции набросал шпаргалку, то ли использовал чужие наработки и боялся забыть их в самый ответственный момент.

Тут же по краям страницы тянулись многочисленные отметки, некоторых из них мне даже удалось разобраться. Хозяин тетради заранее высчитал высоту солнца в момент ритуала и его угол к оси север-юг, а также положение на дневном небосводе луны и некоторых звёзд. Дальше шли поправки для смещения лучей относительно сторон света и сложные вычисления плотности эфирного поля, допустимых пиковых искажений, мощности энергетических потоков при активации звезды и силовых всплесков в момент каждого жертвоприношения.

Что-то в приведённой схеме показалось странным, если не сказать - неправильным, но, как уже говорил, умение читать графические основы ритуалов никогда не входило в число моих достоинств. Не тем я в университете занимался, совсем не тем…

Но больше всего разочаровало отсутствие внятной формулы призыва. Если чернокнижник и записал надлежащее обращение к хозяину места силы, то исключительно в зашифрованном виде. Имени вознамерившегося забравшегося мне в голову князя запределья отыскать не удалось.

Досадно. Весьма и весьма.

Я отложил тетрадь, зажмурился и помассировал виски.

- Принести кипятка? – предложил Хорхе, сидевший на соломенном тюфяке.

- Было бы неплохо.

В тетради приводилось описание ещё доброго десятка ритуалов, но головная боль отступала как-то слишком уж медленно и неторопливо, и я решил оставить заметки чернокнижника для тех, кому полагалось заниматься ими по долгу службы.

Так что я убрал записи в подсумок, а когда с небольшой кастрюлькой кипятка вернулся Хорхе, высыпал в воду несколько щепоток сушёных листьев кипрея, добавил мяты и чабреца. Потом я сидел, прихлёбывал отвар, грыз сухарь и смотрел в окно. На улице висела морось, было пасмурно и хмуро. Промозгло. Пожалуй, даже неплохо, что пришлось сделать остановку в пути. В любом случае, один день погоды не сделает…

Вскоре проголодавшийся Хорхе вознамерился сходить и узнать, когда нас пригласят на ужин, но тут раздался стук в дверь.

- Неужто магистр приехать сподобился? – обрадовался я и попросил: - Отопри!

Но вместо работника Вселенской комиссии за дверью оказался хозяин.

- Сеньор… - пролепетал он и сразу поправился. – Магистр! С вами хочет поговорить человек бургграфа.

Дело точно касалось разбойников, поэтому я с обречённым вздохом натянул сапоги и уточнил:

- Надеюсь, в ратушу идти не придётся?

- Что вы! Что вы! Вас ждут в свободной комнате.

Я задумчиво глянул на подсумок с тетрадью чернокнижника и пистолями, которые так и не сподобился убрать в деревянный футляр, и после недолгих колебаний снял его со спинки кровати.

- Хорхе, можешь пока поужинать. Если появится кто-то… кого я жду, дай знать.

- Сделаю, магистр.

Кован остался запереть дверь, а я отправился вслед за хозяином постоялого двора и, надо сказать, подготовленная для беседы комната не понравилась с первого взгляда. Точнее – не понравились сделанные моим визави приготовления. Стол был сдвинут в центр помещения и мало того, что человек бургграфа сидел за ним спиной к окну, он ещё поставил себе за правое плечо принесённый из общего зала канделябр. Лицо незнакомца терялось в полумраке, моё же, напротив, оказалось прекрасно освещено.

Отличная позиция, только никак не для беседы. Тут дело скорее пахнет допросом. Уж мне ли не знать…

- Сеньор Филипп вон Черен? – уточнил человек, и не подумав представиться.

Голос оказался молодым, да и я понемногу привык к освещению, разглядел, что допрос затеял мой сверстник, весь из себя франтоватый. Скроенный по последней столичной моде камзол, дорогой шейный платок, щегольски выбритые виски, жидкие усики над верхней губой. Так и не скажешь, что провинциал.

Я без спроса уселся на придвинутый к столу табурет, закинул ногу на ногу и поинтересовался:

- С кем имею честь?

- Вильгельм вон Ларсгоф, - соизволил представиться молодой человек, не став, впрочем, упоминать ни должности, ни рода деятельности.

Невелика сошка или желает произвести такое впечатление?

- Магистр Филипп Олеандр вон Черен, к вашим услугам, - в свою очередь объявил я, не став нарушать этикет. – Чем могу быть полезен?

- Ваши документы, будьте так любезны.

- А что случилось?

- Возникли вопросы по утреннему… инциденту.

Я кивнул и передвинул через стол подорожную и бумаги о получении степени лиценциата на факультете свободных искусств университета Бранена.

Вильгельм принялся изучать документы, я продолжил изучать его самого. Говорил мой оппонент на северо-имперском с выговором, характерным для уроженцев внутренних земель империи, но при этом в его голосе нет-нет да и проскакивали столичные нотки. Опять же «инцидент». И дорогой камзол с модной стрижкой…

- Ваш слуга – сарцианин? – спросил вдруг Вильгельм, остро глянув на меня поверх листка.

- Он принял истинную веру. Вот свидетельство.

Молодой человек с кислой миной принял потёртый листок и сразу отложил его в сторону, не став даже смотреть. Сарциан в империи лишь терпели и не более того. Принявшие истинную веру дети ветра селились в городах и промышляли разными сомнительными с точки зрения обывателей делами, а их погрязшим в язычестве родичам воспрещалось вести оседлую жизнь, и они колесили по княжествам и графствам, составляя конкуренцию бродячим циркам, попрошайничая и воруя всё, что плохо лежит. В землях догматиков соплеменников Хорхе полагали людьми второго сорта, а южнее Длинного моря и вовсе лучшее, что их ждало, – это петля.

Увы, больше других пострадавший от солнцепоклонников народ слишком закостенел в своих языческих традициях и потому оказался не готов принять свет истины. Мне было их искренне жаль… пока я не вспоминал о кошеле, срезанном однажды с пояса наглой шумной детворой.

Вон Ларсгоф отложил мои документы на край стола, взял протокол показаний и принялся читать вслух:

- «В первый день десятого месяца года семьсот семьдесят четвёртого от Воссияния Пророка на почтовой станции в селении…»

Голос у Вильгельма оказался чистый и сильный, он открывал ему дорогу в любой церковный хор, и от этой мысли я расплылся в невольной улыбке, благо загодя прикрыл рот ладонью, имитируя зевок. Веко молодого человека дёрнулось; к столь явной демонстрации пренебрежения со стороны собеседника он готов не был и потому сначала сбился, а потом непозволительно зачастил.

- Право слово, сеньор, - не отказал я себе в удовольствии плеснуть маслица в огонь, - я прекрасно помню свои слова.

- Имейте терпение! – потребовал Вильгельм и ткнул аккуратно подстриженным ногтем в нужную строчку. - Вот! Здесь написано: «выстрелил из пистоля»!

- Так и было, - подтвердил я. – Что вас смущает?

- Учёному сословию дозволено владеть короткими и длинными клинками, а во время путешествий и арбалетами, но никак не огнестрельным оружием!

- У меня есть патент.

- Вы забыли об этом упомянуть!

- Никто и не спрашивал.

- Позвольте…

Я передвинул собеседнику патент, подумав, что мне и самому не мешает посмотреть, если так можно выразиться, верительные грамоты собеседника.

После внимательного изучения документа Вильгельм попытался выпытать, каким образом простой лиценциат сумел выправить себе патент на огнестрельное оружие, но я лишь разводил руками и ссылался на имперское законодательство. А под конец и вовсе спросил:

- Сеньор, вы меня в чём-то подозреваете?

- Вовсе нет, - буркнул вон Ларсгоф и вновь обратился к протоколу. – После схватки с разбойниками вы побежали в лес. Зачем?

- Мне показалось, что там был кто-то ещё.

- И вы решились его преследовать? Один?!

Я развёл руками.

- Ну вы же знаете – горячка боя. Едва ли я осознавал, насколько всё это опасно.

- Вы нагнали его?

- Нет.

- Но ваши спутники слышали выстрел, – попытался загнать меня в угол вон Ларсгоф. – И вы вернулись с чужим плащом!

- Промахнулся. Не хватает практики, знаете ли. А плащ лиходей бросил, убегая.

- И это всё?

- А что ещё? – невинно поинтересовался я.

Вильгельм насупился, но быстро унял раздражение и сменить тему.

- Вы не заметили ничего необычного?

- Будьте любезны уточнить вопрос, - беспечно улыбнулся я, внутренне так и подобравшись.

- Сбежавший разбойник не использовал магию? – в лоб спросил потерявший терпение вон Ларсгоф.

Я мысленно покрыл болтливого южанина самой отборной бранью. Ну чего ему стоило держать язык за зубами? Но виду я не подал и лишь развёл руками.

- Колдовство? Откуда мне знать? Я обучался на факультете свободных, а не тайных искусств!

- Сеньор вон Черен! – отчеканил Вильгельм, позабыв о надлежащем обращении. – Вы не вполне откровенны со мной!

- Бросьте! Неужели вы всерьёз полагаете, будто я в здравом уме кинулся бы преследовать колдуна? Это же абсурд!

Вон Ларсгоф попытался зайти с другой стороны, я мило улыбался и стоял на своём. Собеседника интересовали причины гибели двух разбойников, на теле которых не обнаружили никаких повреждений, и мне оставалось лишь округлять глаза в притворном изумлении. Было непонятно, с какой стати о возможной тёмной волшбе расспрашивает человек бургграфа, а не уполномоченный на то здешним епископом каноник. Какое-то время мы пытались вызнать секреты друг друга, а когда беседа стала больше напоминать фехтовальный поединок, я решительно поднялся из-за стола.

- При всём уважении, сеньор, не вижу смысла продолжать этот беспредметный разговор.

Я нисколько не опасался, что меня попытаются задержать и уж тем более – отконвоируют в городскую тюрьму, поскольку учёное сословие было выведено из-под юрисдикции как светских, так и церковных властей. Мало кто решится пойти на прямое нарушение закона по столь надуманному поводу.

Вильгельм вон Ларсен лишь покачал головой и объявил:

- Я умываю руки.

И сразу за моей спиной распахнулась дверь!

Я не знал, что именно помешало Хорхе подать условный знал, не стал даже и гадать. Быстро шагнул к стене, развернулся, да так и замер с ладонью на рукояти кинжала.

Первым в комнату шагнул загорелый усатый бретер, распахнутый плащ которого не скрывал ни пояса с кинжалом и шпагой, ни перевязи с парой колесцовых пистолей. Головорез сразу отступил в сторону, освобождая дорогу рыжеволосой девушке лет двадцати в тёмно-синем дорожном платье. На её пальце золотом и янтарём желтел массивный университетский перстень.

Колдунья из истинных!

Незнакомка приветливо улыбалась, но синие глаза поблёскивали двумя осколками льда, а эфирное тело буквально разрезало незримую стихию. Она точно держала наготове какое-то заклинание, но заставила меня убрать руку от кинжала вовсе не угроза магического поединка. Дело было в худощавом дворянине, вставшем в дверях.

Я прекрасно помнил этого сеньора по лаварской кампании - наши отряды были какое-то время расквартированы неподалёку друг от друга, - да и в мирной жизни тоже доводилось встречаться. И не могу сказать, что об этих встречах остались светлые воспоминания. Рихард Колингерт - капитан лиловых жандармов и личный порученец статс-секретаря Кабинета бдительности барона аус Баргена был не самым приятным в общении человеком. При этом внешностью весьма походил на каноничное изображение Пророка: высокий и стройный, с благородным волевым лицом, вьющимися каштановыми волосами и короткой ухоженной бородкой, в которой начинала пробиваться ранняя седина.

- Маэстро… Сеньоры… - слегка поклонился я, переборов замешательство.

Рихард небрежно отмахнулся, направился в обход стола, и Вильгельм с явной неохотой освободил ему место. Капитан лиловых жандармов опустился на стул и холодно поинтересовался:

- Не пора ли покончить с маскарадом, вон Черен?

Голос капитана прозвучал простуженно и с явственной хрипотцой, да и сам он выглядел так, словно провёл несколько дней в седле. Едва ли человек его рода деятельности путешествовал в такую погоду ради собственного развлечения, поэтому я не стал препираться и снял с шеи бархатный мешочек. Ослабил завязки и демонстративно высыпал на стол с полдюжины массивных перстней, в большинстве своём серебряных с червонными накладками университетских гербов. Помимо них было две золотых печатки - одна с янтарной вставкой, другая с символикой Вселенской комиссии по этике. Последнюю я и надел взамен стянутого с пальца кольца лиценциата.

- А остальные? - заинтересовался капитан Колингерт. - Трофеи? Носите с собой, будто медвежьи клыки?

- Отнюдь, - покачал я головой. – Учился, преподавал…

И тут не выдержал Вильгельм.

- Капитан, - лихорадочно зачастил он, - перстень с янтарной накладкой получают лишь истинные маги!

Мысленно я проклял глазастого змеёныша, но досады не выказал и подтвердил:

- Всё так и есть. Это перстень моего брата.

- Позволите?

Я вложил печатку в ладонь капитана, тот развернул её к канделябру и прочитал выгравированные изнутри слова:

- «Маэстро Рудольф Олеандр вон Черен». И почему же у вас кольцо брата?

- Оно ему больше не нужно. – Моё горло будто стянула удавка. - Он умер.

Рихард вернул перстень и прищурился.

- Магистр, я послал егерей прочесать лес. Что они там найдут?

Я развёл руками и позволил себе лёгкую улыбку.

- Как говорят, если зайти в чащобу достаточно глубоко, можно отыскать даже прежних.

- Они найдут колдуна, так? Тело получится опознать?

- Не понимаю, о чём идёт речь.

- Я просто хочу понять, как вы связаны с этим делом.

«Каким ещё делом?» - стоило бы спросить мне, но я не стал. Просто не хотел ничего знать о делах Кабинета бдительности.

- Капитан, мне просто не повезло наткнуться в пути на дурных людей.

За спиной зашуршало платье, но я и не подумал обернуться. Никто не станет вязать руки или бить дубинкой по голове. Просто попросят на выход. И я пойду. Я законопослушный подданный его императорского величества Фердинанда Второго и не настолько безумен, чтобы сопротивляться кому-то вроде лиловых жандармов.

Но – обошлось. Колдунья лишь выложила на стол заполненный каллиграфическим почерком листок. Одного взгляда хватило, чтобы узнать собственное послание здешнему магистру-расследующему, и столь явное вмешательство в дела Вселенской комиссии по этике просто обескуражило. Я нахмурился и поднялся на ноги.

- Это переходит все допустимые пределы! Я буду вынужден…

- Сядьте, магистр! – потребовал капитан Колингерт, и рядом с первым листом лёг ещё один, куда более плотный, украшенный несколькими затейливыми подписями и тремя красочными печатями. В истинном зрении они светились всеми оттенками жёлтого, отметая тем самым малейшие сомнения в подлинности документа, и всё же его содержание не укладывалось в голове.

Канцлер Вселенской комиссии обязывал всех подчинённых оказывать посильное содействие людям барона аус Баргену в проводимом ими расследовании. Учитывая натянутые отношения между нашими ведомствами, этот указ попросту не мог появиться на свет, а, между тем, он лежал передо мной.

Что же это за расследование такое?!

Впрочем, нет – я не хотел этого знать.

- Магистр, что мои люди найдут в лесу? - повторил Рихард свой недавний вопрос.

Я не видел больше причин юлить и запираться и ответил, желая поскорее завершить затянувшуюся беседу.

- Место силы.

- А чернокнижник?

- Мёртв.

- Тело?

- Оно вам ничем не поможет. Едва ли его в нынешнем виде узнает даже родная мать.

Рихард шумно выдохнул и забарабанил пальцами по столу.

- Итак, все мертвы. А, мертвецы, как известно, не болтают. Очень… неприятное развитие событий.

- Попробуйте поговорить с живыми, капитан, - посоветовал я, выбрал нужный перстень и отправил его на другой конец стола. – Это вам поможет.

Рихард Колингерт перехватили университетское кольцо, не дав слететь тому на пол, и улыбнулся.

- Спрятали на самом видном месте? Разумно.

Он передал перстень Вильгельму, и тот прочитал надпись, выгравированную по внутренней стороне ободка:

- «Магистр Клаус Шеер».

- Ренмельский университет, - с непонятным выражением произнёс капитан, словно пытался распробовать это словосочетание на вкус. – Ох уж мне этот рассадник вольнодумства…

Я сделал вид, что ничего не услышал. Не сработало – отмолчаться не получилось.

- Это всё, магистр, чем вы можете нам помочь? Вы больше ничего не брали с тела?

Святые небеса! Безумно не хотелось расставаться с записями чернокнижника, но в сложившейся ситуации ничего другого попросту не оставалось. Я зарёкся совершать поступки, которые обернутся в будущем колотой раной между третьим и четвёртым рёбрами в самой, казалось бы, нерасполагающей к тому обстановке.

Стоило только опустить руку в подсумок, спину уколол пристальный взгляд бретёра, а эфир потёк, готовый свиться в ломающие кости силки. Не подав виду, я выудил тетрадь и кинул её на стол.

- Записи чернокнижника.

- Вы читали их? – уточнил Рихард, столь небрежно, словно его совершенно не интересовал ответ на этот вопрос.

- Они зашифрованы.

Капитан лиловых жандармов кивнул и негромко произнёс:

- Остаётся лишь поблагодарить судьбу, магистр, что вы оказались в нужном времени, в нужное время…

Намёк многозначительно повис в воздухе; я прекратил складывать перстни в мешочек и объявил:

- Случайность и не более того.

- В самом деле? Если вы вели следствие и опасаетесь за осведомителей, то уверяю…

- Капитан! – бесцеремонно перебил я собеседника. – Я не веду и не вёл никакого следствия. Я направляюсь в университет святого Иоганна для проведения некоторых изысканий, а всё лето безвылазно просидел по ту сторону Нарского хребта в Риере!

Рихард Колингерт вздохнул.

- Никто не ставит под сомнения ваши слова, магистр…

Но тон капитана говорил об обратном, пришлось наступить на горло собственной гордости и разложить на столе подорожную, приглашение на занятие вакантной должности, приказ на проведение следствия и охранную грамоту, выписанную епископом Кларнским.

Бумаги сыграли свою роль и очень быстро беседа подошла к концу, чему я был несказанно рад. Внимание некоторых людей не сулит ровным счётом ничего хорошего.

- Лаура, посмотри…те это, - попросил Рихард колдунью, поднялся из-за стола и направился на выход. Вильгельм и бретер оставаться в комнате не стали и последовали за капитаном, а мне пришлось задержаться, дабы собрать документы и дать необходимые пояснения по ритуалу.

- Магистр, почему вы не носите своё кольцо? – спросила вдруг девушка, которая была младше меня на несколько лет, и закончила обучение явно не так давно.

- А вам нравится, когда простецы делают знаки от сглаза и плюют вслед? – ответил я вопросом на вопрос.

- Считаете это достаточным поводом? - Лаура дождалась моего кивка, указала на тетрадь и холодно попросила: - Будьте добры показать схему сорванного ритуала.

Ох уж эта цеховая гордость! Люди слишком много значения придают всякой мишуре. Снять перстень для них словно отречься от собственных способностей и добровольно опуститься до уровня простецов. Мне бы их проблемы!

- Вот эта схема, маэстро. - Я раскрыл нужную страницу, собрал со стола документы и вышел из комнаты, не прощаясь. Полагал, будто промешкал внутри достаточно, но капитан Колингерт так никуда и не ушёл, стоял в коридоре и дожидался меня.

- Магистр! Я могу рассчитывать на ваше благоразумие? - Он положил руку на плечо, проникновенно заглянул в глаза и предупредил: - Не стоит распространяться о случившемся…

- Буду нем как рыба, раз это надо для пользы дела, - пообещал я, накрыв ладонь Рихарда своей. – Да и с кем мне откровенничать в Кларне, капитан?

Колингерт на миг задумался, затем спросил:

- И долго вы пробудете там?

- Не имею ни малейшего представления. Всё зависит от сложности расследования.

- Мы с вами неплохо пустили кровь лаварским еретикам, магистр. Я буду молиться, чтобы с вами не стряслось чего-нибудь… непоправимого.

Рихард убрал руку, и я отступил от него, судорожно стиснул кулак. Не из желания ударить – вовсе нет. Просто не хотелось дать развеяться теплу чужого эфира.

- Благодарю, капитан, - сказал я, хоть мы оба прекрасно знали, что воспоминания о боевом братстве – лишь пустые слова, за которыми скрывается банальная угроза. – Где мой человек?

- Ужинает, - ответил Рихард и направился к лестнице на второй этаж.

Я через силу улыбнулся. Частичка эфирного тела превратилась в призрачный уголёк, и лишь ценой неимоверных усилий мне удавалось ограждать его от соприкосновения с собственной аурой. Пальцы понемногу теряли чувствительность, и онемение теперь поднималось по руке всё выше и выше. Следовало уединиться и немедленно, но первым делом я всё же выглянул в общий зал.

Тот оказался полон; уж не знаю, выставили обычных постояльцев за дверь или разогнали по комнатам, на глаза попадались исключительно крепкие парни при оружии в забрызганной грязью дорожной одежде. На столе в дальнем углу лежало несколько кавалерийских арбалетов, рядом стояли прислоненные к стене мушкеты.

Хорхе с кислой миной сидел на лавке меж двух крепышей и без всякого удовольствия, как мне показалось, цедил пиво. Я махнул ему рукой, Кован выбрался из-за стола и подошёл.

- Всё в порядке, магистр?

- Допивай и приходи, - ответил я, забрал ключ и поспешил в комнату.

А только захлопнул за собой дверь и сразу принялся лихорадочно перебирать чётки в поисках одной из двух наполненных эфиром янтарных бусин, что купил в лавке братства святого Луки и ещё не использовал для своих нужд. Призрачный уголёк в кулаке уже не горел, а пульсировал подобно назревшему нарыву, сбивал болезненными уколами с толку, мешал определить на ощупь нужное зерно.

Ну где же оно? Где?!

Неожиданно пальцы ощутили тепло зачарованного янтаря, и я спешно втолкнул в полированный камень крупицу чужого эфира, надавил и запечатал её там усилием воли. Бусина дрогнула и засветилась, обожгла пальцы, но очень быстро потускнела и остыла, стала неотличима на первый взгляд от других.

У меня вырвался вздох облегчения.

Всё же опыт – великая вещь! Проворачивать подобный трюк было не впервой, капитан Колингерт стал в моей коллекции уже шестым. Я вовсе не собирался наводить порчу или исподволь влиять на принимаемые решения, - но страховка отнюдь не была лишней. Внимание Кабинета бдительности ещё никого до добра не доводило, а теперь, по крайней мере, внезапное появление порученца барона аус Баргена больше не застигнет меня врасплох. Теперь узнаю о его приближении загодя.

Я стиснул янтарную бусину в пальцах и немедленно уловил отклик эфирного тела Рихарда. Оставалось лишь возблагодарить небеса, что кудесники братства святого Луки продавали не только обереги, но и наполненные чистым эфиром заготовки.

Я бросил подсумок с пистолями на кровать, сам улёгся рядом и уставился в потолок. Скрипнула дверь, внутрь проскользнул Хорхе. Он запалил светильник и сиплым шёпотом спросил:

- Насколько всё плохо?

- Прямо сейчас убивать нас не придут, если ты об этом.

Кован нервно хохотнул и уселся на тюфяк.

- Это радует, магистр. Ребята там подобрались серьёзные.

Я кивнул. Лиловые жандармы своего не упустят. Понять бы ещё, с какой стати их натравили на чернокнижника. Задействовать лиловых в такой ситуации – всё равно что палить из пушки по воробьям. Да и Кабинет бдительности занимается крамолой и вражескими соглядатаями, а никак не приспешниками князей запредельного. Между тем, Рихард со своими людьми в окрестностях Стожьена явно околачивается не первый день, а значит, дело куда серьёзней, нежели его пытаются представить. И ещё это пожелание держать язык за зубами…

Меня передёрнуло.

- О чём думаете, магистр? – спросил Хорхе.

- Стоило дождаться почтовой кареты, - сказал я, не став делиться своими догадками.

Знать бы ещё, удалось убедить Рихарда в собственной непричастности к этому или до сих пор так и нахожусь под подозрением. Вот уж вопрос так вопрос! Люди, перешедшие дорогу Кабинету бдительности, имели обыкновение растворяться в воздухе. Бесследно.

 

 

5

 

В дверь постучали, когда на улице сгустились сумерки. Хорхе уселся на тюфяке, потянулся за ножом.

- Брось! – приказал я. – Отопри и без фокусов.

В коридоре стоял незнакомый крепыш.

- Сеньор капитан приглашает отужинать с ним.

- Сейчас буду, - не стал отнекиваться я, стянул свитер и заменил его вычищенный камзол.

Начал повязывать шейный платок, и Хорхе напомнил:

- Пистоли, магистр!

- Не думаю, что в них возникнет нужда, - отмахнулся я и отправился на ужин.

К моему немалому удивлению меня ждали не в общей зале, а на втором этаже. Крепыш проводил до лестницы, а сам остался внизу.

Стол накрыли прямо в холле. На дальнем его конце расположились два незнакомых господина средних лет, невзрачных и неприметных, которые склонились над картой и выверяли что-то на ней с помощью линеек и циркуля. Рихард Колингерт с мрачным видом стоял у окна и смотрел на улицу, Вильгельм скучал в одиночестве, а Лаура в полголоса беседовала с незнакомым монахом в чёрной с тёмно-красной окантовкой рясе.

Брат-дознаватель ордена Герхарда-чудотворца! А вот это уже больше похоже на охоту за чернокнижником! Пусть чёрно-красные и пользовались наибольшим влиянием в Майнрихте, где без устали выжигали ползшую с юга ересь мессианства, но и в империи они пользовались репутацией искусных охотников на ведьм. От местных епископов братья не зависели, на долю в имуществе осуждённых не претендовали и потому судебные разбирательства проводились настолько объективно, насколько это вообще возможно, когда речь заходит о тёмной волшбе.

Я замешкался на верхней ступеньке, и откуда-то сбоку немедленно прозвучало громогласное:

- Проходите, магистр! Не стойте, будто дальний родственник на княжеском пиру!

Невольно вздрогнув от неожиданности, я развернулся и во все глаза уставился на седовласого дворянина средних лет, перегородившего своей мощной фигурой весь дверной проём.

Не слишком высокий, но широкоплечий и грузный, с грубым мясистым лицом господин этот казался вставшим на задние лапы медведем, одним из тех, что были изображены на его родовом гербе. Ко мне обращался барон аус Барген, статс-секретарь имперского Кабинета бдительности, и это попросту не укладывалось в голове.

- Ваше сиятельство…

Мы встречались лишь однажды, несколько лет тому назад в охваченной мятежом Лаваре. Тогда барон смотрел на меня с откровенным разочарованием, сейчас же глядел с нескрываемым интересом. И я бы дорого заплатил, лишь бы вернуть тот прежний взгляд. Внимание этого достопочтенного сеньора не сулило ровным счётом ничего хорошего.

В северных марках аус Баргена именовали не иначе как «карающей десницей Светлейшего Государя», на юге за глаза звали «цепным псом престола», а в той же многострадальной Лаваре его именем с недавних пор и вовсе пугали детей, но в центральных землях Кабинет бдительности не имел того влияния, коим пользовался в столице и её окрестностях. Здесь каждый владетель захудалого феода полагал себя ровней самому императору, а тянувшиеся несколько поколений междоусобицы из-за виноградника или заливного луга зачастую не могли остановить даже монаршие эдикты. Я бы меньше удивился, повстречав в этой дыре ангела небесного, и всё же быстро переборол замешательство и поклонился.

Чернокнижник? Бросьте! Если аус Барген выбрался из столичной резиденции, то метил он в птицу куда более высокого полёта нежели почитатель запределья. И кто же навлёк на себя неудовольствие Светлейшего Государя на этот раз? Местный епископ или кто-то из владетельных господ?

- Проходите к столу, магистр, - предложил барон, сел сам и упёр в пол трость, на которую сильно наваливался при ходьбе. Пухлые пальцы легли на затейливую рукоять, и самоцветы многочисленных перстней заискрились отблесками свечей. Кто другой мог посмеяться над пристрастием к дорогим безделушкам, но я прекрасно ощущал лёгкое дрожание силы; драгоценные камни не просто напитали эфиром, в них вложили готовые заклинания. Защитные, скорее всего. Убить аус Баргена пытались не раз и не два.

При появлении барона невзрачные господа убрали со стола карту, Луиза спрятала в сумочку тетрадь чернокнижника, а брат-дознаватель поднялся со своего места.

- Возблагодарим же Вседержителя за ниспосланный нам хлеб насущный!

Мы помолились, и дальше какое-то время за столом слышался только стук ножей. Когда же с тушёной крольчатиной, жареными лещами и мясным пирогом было покончено, а хозяин принёс сыр и ещё пару кувшинов вина, статс-секретарь Кабинета бдительности вытер жирные пальцы и обратился к допрашивавшему меня молодому человеку:

– Твоё впечатление о нашем госте, Вильгельм?

- Заносчив и упрям, как все школяры! – объявил тот, не задумываясь.

Барон кивнул и спросил меня:

- А что скажете вы, магистр?

Ничего не оставалось, кроме как принять правила игры. Благо, теперь в моём распоряжении оказались недостающие кусочки мозаики. Но даже так пренебрегать вежливостью я не стал.

- Сеньор вон Ларсгоф, полагаю, уроженец центральных земель или прожил здесь достаточное количество времени, но не так давно переехал в столицу. Не думаю, что учился в университете. Либо получил перевод по службе по причине выдающихся способностей, либо… - тут я сделал едва заметную паузу, - кто-то составил ему протекцию.

И вновь у Вильгельма дрогнуло веко, но ему хватило выдержки промолчать и даже небрежно улыбнуться. А вот по лицу капитана Колингерта улыбка скользнула куда как более злая. Судя по всему, со своим предположением я угодил в яблочко.

Аус Барген несколько раз кивнул и откинулся на спинку жалобно скрипнувшего стула так, что камзол туго обтянул объёмный живот. Он несколько мгновений разглядывал меня, затем сказал:

- Знаете, магистр, ваше участи в этом деле могло бы оказаться полезным.

Судя по вытянувшейся физиономии Вильгельма и удивлению Лауры, барон с ним своими соображениями не делился. Никак не отреагировал на это заявление лишь Рихард. Капитан остался невозмутим; не стал принимать предложение за чистую монету и я.

- Странно привлекать к делам человека, которого видите второй раз в жизни.

- Бросьте, магистр! Вы достаточно хорошо зарекомендовали себя в Лаваре. Без единой царапины прошли всю кампанию, дослужились до обер-фейерверкера Сизых псов, да ещё едва не захватили живым самого ересиарха Тибальта!

- С тех пор много воды утекло…

- Миена! – резко бросил аус Барген. – Четыре года назад опального ректора местного университета отправили на небеса с помощью ручной бомбы. А три года назад в Легенбурге при подрыве пороховой башни погибли полковник и оба капитана Пёстрых лис. Незадолго до безвременной кончины эти господа вызвали неудовольствие Вселенской комиссии. Думаю, не ошибусь, если предположу, что исполнителем в обоих случаях были вы. Слишком уж характерный… почерк. Ренегат – это ведь ваше прозвище, не так ли , магистр?

Барон выжидающе посмотрел на меня, и я не стал юлить, ответил предельно честно:

- Не готов обсуждать служебные дела.

Удивительное дело, голос при этом нисколько не дрожал, но аус Барген на этом не успокоился.

- Вскоре после тех событий ваши друзья-ландскнехты из Сизых псов взяли штурмом усадьбу графа Цестранда. Вы ведь были тогда с ними, не правда ли?

Вильгельм и Лаура округлили глаза, да и остальных присутствующих заявление барона равнодушными не оставило. Я обхватил обеими руками кружку с вином, пить не стал, просто постарался скрыть невольную дрожь. Барон невесть с чего решил перетряхнуть на людях моё грязное бельё, и это не могло не беспокоить.

- У наёмников есть только один настоящий друг – золото. И к чему мне желать зла графу?

- Именно его светлость втравил роту Пёстрых лис в ту нехорошую историю с захватом университетских земель в Южном Тольме. Сколько тогда пострадало школяров и профессоров? Комиссия просто не могла стерпеть столь откровенный плевок в лицо, вам ли этого не знать!

- К чему порошить дела давно минувших дней? – поморщился я, даже не пытаясь скрыть досады.

Дела давно минувших дней? Святые небеса, нет! За те дела могли спросить кровью даже сейчас. Слишком много благородных господ отправились в запределье вместе с графом. Слишком многим из них помог отправиться туда я сам.

Барон отломил хлебный мякиш, макнул его в соус и отправил в рот. Прожевал и спросил:

- Что сподвигло вас перейти из магистров-исполняющих в магистры-расследующие?

Едва ли я мог словами передать всю ту гамму ощущений, которые вызывает воткнутый в живот кинжал, не стал даже пытаться. Вместо этого сказал:

- Я решил, что кабинетная работа подходит мне больше, и смог убедить в этом руководство. Это было непросто, но в итоге я добился своего.

В этот момент с первого этажа поднялся усатый бретёр, он что-то сообщил капитану Колингерту и спустился обратно.

- Пока новостей нет, - сообщил Рихард барону, вернувшись за стол.

Аус Барген рассеянно кивнул и обратился к девушке:

- Лаура, золотце! У тебя был какой-то вопрос к нашему гостю?

Я весь так и подобрался, хоть постарался этого никак не выказать.

- Спрашивайте, маэстро. Помогу, чем смогу.

Лаура положила на стол тетрадь чернокнижника и раскрыла её на странице с уже знакомой схемой.

- Скажите, маркиз, вы уверены, что ныне покойный магистр Шеер пытался провести именно этот ритуал?

Я позволил себе лёгкую улыбку.

- Насколько удалось заметить, нигде в записях больше не фигурирует шестиконечная звезда. Это помимо всего прочего.

Лаура пристально посмотрела на меня, и хоть от взгляда её пронзительно-синих глаз сделалось не по себе, я не отвернулся.

- И вы точно слышали, как один из разбойников крикнул: «не стреляй, иначе сам в круг ляжешь»?

- «По ногам! Иначе сам в круг ляжешь», – поправил я девушку. – И что вас смущает, маэстро? Для этого ритуала требуется именно семь жертв, столько нас и было!

Колдунья склонилась над столом, и я уловил лёгкий аромат цветочных духов.

- Посмотрите сюда, магистр, - указала она на один условных символов. – Вы не учли направление эфирного потока. Покойный не пытался воздействовать на запределье, он намеревался вытянуть что-то оттуда. И в этом случае центр фигуры остаётся пустым. Для ритуала нужны лишь шестеро. Вашего слугу могли застрелить без всяких последствия, но не сделали этого. Почему?

Почему? Да просто среди пассажиров был ещё один сообщник колдуна помимо зарезанного Хоаром молодчика! Но признавать этого не хотелось.

- Один человек требовался для подстраховки? – не слишком уверенно предположил я и всплеснул руками. - Кто знает, что было на уме у чернокнижника? Нормальный человек с запредельем не свяжется!

Но мои никого слова не убедили, и барон Аус Барген начал перечислять:

- Четверо горожан, ваш слуга и вы. Это шестеро. Плюс сеньор де ла Вега. Так?

- Всё верно.

- Будь вы соучастником чернокнижника, решившим выйти из дела, - как ни в чём не бывало продолжил барон, - не стали бы писать докладную записку и привлекать к себе внимания. Вашего слугу и простецов исключаем, остаётся сеньор де ла Веге. К сожалению, он покинул постоялый двор до нашего приезда и буквально растворился в воздухе. Розыски его результатов не дали.

- Возможно, он сейчас в Стожьене?

Аус Барген покачал головой.

- Если де ла Вега в Стожьене, мы его найдём. А пока, магистр, что вы можете рассказать о своём попутчике?

- К стыду своему должен признать – очень немногое, - ответил я и надолго приложился к кружке с вином. Мысль о том, что некто, связанный с запретной волшбой, теперь знает меня в лицо, душевного равновесия отнюдь не принесла…

 

 

 

 

<- Вернуться назад // Обсудить на форуме

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Cкачать и слушать аудиокнигу "Ренегат"
Читать по подписке на Author.Today

 

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио