Авторизация

 

 

 

Спящий. Часть 2
Читать книгу Павла Корнева "Спящий" (Сиятельный 4)
Часть первая "Мишень. Серебряные пули и дымовая завеса"

 

 

 

 

 

 

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Cкачать и слушать аудиокнигу "Спящий"

 

 

 

Часть первая:

Мишень. Серебряные пули и дымовая завеса

 

2

 

Арестант - существо бесправное. С момента задержания и до прибытия в участок из правового поля он попросту выпадает, и приключиться с ним за это время может абсолютно что угодно. Вплоть до падения с моста в мутные воды Ярдена. А испытать на себе выворачивание рук, удары по почкам и удушающие захваты доводится едва ли не каждому второму задержанному.

Но не в моём случае. Набившиеся в броневик сыщики в штатском за всю поездку не задали ни единого вопроса, лишь удерживали на прицелах револьверов. Они словно опасались, что я вырву разорву сковавшую браслеты наручников цепочку и наброшусь на них с кулаками.

Страх. Я чувствовал их страх.

Конвоиров было шестеро против одного, но они откровенно опасались меня, и это было действительно странно.

Наслышаны о моём таланте? Очень сомневаюсь...

Как бы то ни было, я не предпринял ни малейшей попытки разговорить сыщиков, дабы прояснить детали предъявленного обвинения, и молча сидел на лавке. Просто не хотелось давать повода нервным парням понаделать во мне дырок. Знаю точно, они открыли бы стрельбу на поражение без малейших колебаний.

 

Пороховой движок броневика размеренно чихал, мощные колёса сглаживали неровности брусчатки, и лишь когда попадались совсем уж серьёзные выбоины, меня мотало на лавке от одного конвоира к другому. А потом дневной свет померк, серость хмурого неба за решётками боковых окошек сменилась полумраком ангара, и тяжёлый самоходный экипаж остановился.

Броневик привез меня в гараж полицейского управления метрополии - на жаргоне столичных уголовников это называлось "сыграть в Ящик".

Сыщик справа отцепил крепившую наручники к полу цепочку. Сыщик слева распахнул боковую дверцу.

- На выход! - распорядился полицейский напротив.

Ох, как же вас много, ребята, на меня одного...

Но дальше стало только хуже. В просторном гараже меня дожидались вооружённые самозарядными карабинами и четырёхствольными лупарами констебли. Лодыжки немедленно сковали ножными кандалами, и под бренчание стальных звеньев я засеменил по коридору, будто особо опасный рецидивист.

Здание полицейского управления, огромное и монументальное, занимало целый квартал, да ещё уходило на несколько этажей под землю. Случайный человек мог блуждать по его запутанным закоулкам в поисках выхода часами, и среди констеблей ходило немало страшных историй о сослуживцах, которые пропали без вести, просто свернув не в тот коридор.

Честного говоря, я всерьёз опасался разделить их судьбу, но не прошло и пары минут, как меня завели в небольшое помещение без окон, залитое ослепительно-резким светом электрических ламп.

Обыск много времени не занял, если это вообще можно было назвать обыском. Меня попросту заставили снять всю одежду, а взамен выдали полосатую робу арестанта. Личные вещи без досмотра убрали в холщовый мешок и запечатали сургучной печатью.

Следующая остановка случилась в фотомастерской. Там меня усадили на деревянный стул - своими многочисленными зажимами и крепежами он определённо напоминал стул электрический, - и флегматичный мастер закрепил голову в тисках, дабы сделать снимок анфас, а затем последовал снимок в профиль. После этого фотограф запечатлел все мои татуировки, а полицейский клерк снял отпечатки пальцев, замарав кожу чёрными чернилами и заставив приложить ладони к листу плотной желтоватой бумаги.

Последующая тягомотина с измерением роста и составлением списка особых примет заняла никак не менее часа, и стало ясно, что в отличие от прошлых задержаний сейчас всё серьёзно и оформление идёт в полном соответствии с протоколом.

Какого дьявола?!

Но хоть меня так и потряхивало от нервного перенапряжения, приставать с расспросами к бывшим коллегам я повременил.

Скоро. Скоро всё прояснится само собой. И возможно, я ещё пожалею, что не остался в блаженном неведении.

Шок отпустил, тяжким грузом навалились страхи. Сдерживать тремор удавалось со всё большим трудом, но я упрямо стиснул зубы и стал дожидаться окончания формальных процедур. Одно было ясно совершенно точно: это официальное задержание, а вовсе не произвол людей из окружения её величества.

До меня добралась вовсе не лейб-гвардия, и это оставляло неплохие шансы на благополучный исход дела. И неважно, насколько серьёзное обвинение собираются предъявить, - к богатым особое отношение. Я больше не был безденежным голодранцем, я мог позволить себе нанять лучших столичных адвокатов. В худшем случае процесс затянется на годы, в лучшем - меня отпустят на свободу уже этим вечером.

Очень хотелось в это верить...

После фотомастерской под размеренный стук подкованных ботинок конвоиры провели меня в комнату для допросов. Там ножные кандалы прицепили к вмурованному в стену кольцу, а наручники соединили стальной цепочкой с массивным столом, чьи ножки были привинчены к полу.

Лампы под потолком светили прямо в глаза, в которых и без того сверкали отблески магниевых вспышек.

Впрочем, смотреть здесь в любом случае было не на что. Видел такое не раз.

Глухие стены с отсыревшей и потрескавшейся штукатуркой, пыльный пол, обшарпанная мебель. Если не брать в расчёт электрическое освещение, в подобных декорациях мог проходить допрос преступника и сто и двести лет назад.

Из общего ряда выбивалась лишь махина фонографа в дальнем углу. В камере он казался совершенно неуместным.

 

Какое-то время я щурился, разглядывая звукозаписывающий аппарата, затем откинулся на неудобную и жёсткую спинку стула и закрыл глаза. Не стал их открывать, даже когда под скрип ржавых петель распахнулась входная дверь.

В этом попросту не было никакой нужды. Я узнал вошедшего и со смеженными веками. Слишком уж характерным оказался враз перебивший затхлую сырость камеры аромат его одеколона и тонкий запах дорогих сигарет.

- Давно не виделись, инспектор! - усмехнулся я старому знакомому.

- Старший инспектор! - поправил меня Моран, кинув на край стола со своей стороны пухлую папку с документами. - Старший инспектор, господин Орсо. Старший. Вам ли не знать разницы?

С нашей последней встречи Бастиан Моран нисколько не изменился. Худое лицо по-прежнему отмечала аристократическая бледность, а напомаженные волосы, круто-заломленные брови и тонкие губы придавали ему не свойственный полицейскому вид декадентствующего франта. Утончённому образу соответствовали ухоженные руки, да и модный костюм и дорогая сорочка с алмазными запонками нисколько не подкачали, но всё решительно портили холодные серые глаза матёрого душегуба.

Легавый, он легавый и есть. Это не оскорбление, это как каторжанское клеймо. Работа накладывает свой отпечаток на всех нас.

- Всё готово! - объявил ассистент, вставив в фонограф новый валик.

- Начинайте запись! - скомандовал Моран.

Полицейский клерк запустил аппарат, и тот под тихое басовитое гудение принялся мелко подрагивать. Свет в камере несколько раз мигнул, но к моему величайшему разочарованию сеть выдержала возросшую нагрузку и замыкания не произошло.

Ассистент покинул камеру, и я, прекрасно осознавая, что в протокол попадёт каждое сказанное мной слово, не удержался от шпильки:

- Не прекратите хватать на улицах добропорядочных подданных её величества, так и до понижения недалеко... старший инспектор.

Бастиан Моран изогнул крутую бровь в немом изумлении.

- Добропорядочных? - произнёс он с показным удивлением в голосе. - Добропорядочный подданный её величества в этой комнате только один, и это не вы, Леопольд Орсо. Или же следует называть вас Львом Шатуновым?

Старший инспектор достал из папки мой новый паспорт и с презрительной ухмылкой кинул его на стол. Я в ответ лишь спокойно пожал плечами.

- Как вам будет угодно, так и называйте.

Но едва ли моё спокойствие произвело на Морана хоть какое-то впечатление. Он скривил в ехидной улыбке тонкие губы и заявил:

- Добропорядочному человеку нет нужды в поддельных документах.

- Так меня только из-за этого в кандалы заковали? - звякнул я стальной цепочкой наручников. - Напомнить номер имперского уложения о национальных паспортах? Не забывайте, старший инспектор, мой дед был русским. Фамилию Орсо он взял при пожаловании дворянства...

И сейчас я нисколько не блефовал. Документы на имя Льва Борисовича Шатунова проходили по всем реестрам изначально, а по мере развития моих отношений с Лилианой Монтегю моему поверенному не составило особого труда составить и задним числом приобщить к делу официальное прошение о выдаче нового паспорта.

Стоило мне это небольшого состояния, но оно того стоило.

Не сказать, что Бастиан Моран при этих словах переменился в лице, но вид он принял на редкость озадаченный.

- Леопольд, вы отдаёте себе отчёт, что это заявление чрезвычайно просто проверить? - спросил старший инспектор.

- Чем раньше направите телеграмму в Петроград, тем раньше получите ответ, - спокойно ответил я. - И тем меньшую сумму вчинит мой поверенный полицейскому управлению за незаконное задержание.

Старший инспектор поднялся из-за стола и покинул камеру, но очень скоро вернулся, вероятно, поручив составить запрос в Петроград ассистенту. Сходу он возобновлять расспросы не стал, вместо этого достал из кармана пачку "Честерфилда", закурил и выдохнул к потолку струю пахучего дыма.

Я демонстративно поморщился.

Старший инспектор не обратил на мою гримасу никакого внимания, стряхнул пепел прямо на пол, вновь уселся за стол и принялся листать подшитые в папку документы, словно желая освежить в памяти материалы дела. Та лёгкость, с которой было отбито первое обвинение, оказалась для него неприятным сюрпризом.

От табачного дыма у меня начало першить в горле, но когда Бастиан Моран потушил сигарету, я нисколько этому не обрадовался. Очень уж резким и решительным движением вдавил тот окурок в край столешницы, поверхность которой и без того пестрела старыми пятнами.

- Итак, приступим к делу! - объявил старший инспектор. - Готовы, Леопольд?

- Всегда, - улыбнулся я в ответ, но улыбнулся криво, маскируя за иронией пробежавшую по спине колючими мурашками нервозность.

- Где вы находились семнадцатого июня этого года? - спросил старший инспектор и даже подался вперёд, словно пытаясь застигнуть меня неожиданным вопросом врасплох.

И застал. Фыркнул я в ответ совершенно искренне:

- Понятия не имею. А вы сами-то помните?

- Я помню, - подтвердил Моран. - Благодаря вам о том дне у меня остались не самые приятные воспоминания. А это, учитывая мой стаж, - событие нетривиальное.

- Вы что-то путаете. Мы с вами не встречались уже больше года.

- Где вы были семнадцатого июня? - повторил старший инспектор свой странный вопрос.

Я отвёл взгляд и принялся разглядывать неровную и потрескавшуюся штукатурку стен, припоминая события ушедшего лета. Июнь? Где я был в июне, семнадцатого числа?

Удивительное дело, но стоило лишь подумать об этом, и событий трёхмесячной давности восстановились в памяти сами собой. Что ж - не так-то просто позабыть давление охватившей шею удавки и безостановочное падение в бездну забытья.

- Нет, не помню, - покачал я головой некоторое время спустя.

- Но вы были в Новом Вавилоне в тот день?

- Вполне может статься, что и был.

- Были, - уверенно заявил Бастиан Моран и достал из папки выписку из журнала регистрации постояльцев "Бенджамина Франклина", заверенную управляющим отеля. - Вот бесспорные доказательства этого факта.

- Позвольте...

- Пожалуйста, - передвинул старший инспектор мне бумажный лист.

Рядом с подписью управляющего было проставлено сегодняшнее число, и это обстоятельство заставило надолго задуматься. Задержание враз перестало казаться апофеозом длительных розыскных мероприятий; скорее всего, меня всё же угораздило попасться на глаза кому-то из старых знакомых.

- Надеюсь, вы не станете утверждать, будто тогда ещё не были Львом Шатуновым? - усмехнулся Моран, доставая из пачки новую сигарету.

- Вы слишком много курите, - предупредил я. - Это плохо для лёгких.

- Отвечайте на вопрос!

- В середине июня я действительно провёл несколько дней в столице и действительно останавливался в "Бенджамине Франклине". Было ли это именно семнадцатого числа? Не помню, но оснований не верить выписке, у меня нет. Предположим, в этот день я был в Новом Вавилоне. Что дальше?

Никак не выказывая своего удовлетворения моим ответом, старший инспектор глубоко затянулся, затем вдавил сигарету в столешницу и спокойно произнёс:

- Отпечатки ваших пальцев был обнаружены на месте преступления.

- Да будет вам! - рассмеялся я. - Вы меня разыгрываете!

- Ничуть.

- Не понимаю, о чём вы говорите. Это какое-то недоразумение.

Бастиан Моран без всякого сомнения раскусил мою игру, но поскольку я не запирался и не отрицал своего присутствия в Новом Вавилоне, ему волей-неволей пришлось выложить на стол свой следующий козырь. Точнее - колоду козырей в виде многочисленных снимков стреляных пистолетных гильз, фотокопии карточки с отпечатками пальцев из моего досье и заключение экспертов, заверенное сразу несколькими синими печатями.

- Эти гильзы были обнаружены на месте преступления, - начал излагать свою версию старший инспектор, - и снятые с них следы пальцев совпали с вашими отпечатками, хранившимися в полицейской картотеке. Заключение криминалистической экспертизы, как и сегодняшнее повторное исследование, это полностью подтверждает. И что, Леопольд, вы скажете на это?

Меня пробил пот, и сохранить невозмутимое выражение лица получилось с превеликим трудом. Да и получилось ли? Уверен - собеседник видел меня насквозь.

Желая выгадать время, я протянул руку за фотографиями, но слишком короткая цепочка не позволила сделать достать до них.

- Разрешите? - попросил я тогда старшего инспектора.

Бастиан Моран спокойно пододвинул ко мне стопку снимков и расслабленно улыбнулся.

- Никакого подвоха, Леопольд! И уверен, вы и без моих напоминаний знаете, что чистосердечное признание смягчает ответственность. Подумайте об этом. Хорошенько подумайте!

Я ничего не ответил, быстро просмотрел фотоснимки и перевёл взгляд на старшего инспектора, но тот уже вернул заключения криминалистов обратно в папку, не дав мне возможности ознакомиться и с ними. И это было воистину странно: без экспертных заключений все эти фотографии - простой набор невнятных картинок, так почему же Моран не захотел вбить последний гвоздь в крышку моего гроба?

Я был почти уверен, что знаю ответ, и всё же горло пересохло, а душу уколол острый приступ страха, зазвенело в ушах. Да - я испугался. А кто бы на моём месте сумел сохранить присутствие духа? Жизнь на каторге не сахар, и невелика разница отправят заниматься заготовкой леса в заснеженную Сибири или сгноят адским трудом в не столь отдалённых каменоломнях. В любом случае едва ли получится дожить до конца срока, который назначит судья за убийство шести человек, пусть даже индусов. Будет совсем непросто доказать, что они были душителями Кали и напали на меня первыми...

Дьявол!

Дьявол! Дьявол! Дьявол!

Усилием воли я подавил панику, отвёл взгляд от довольной физиономии Бастиана Морана и уставился на пятно обвалившейся штукатурки. Фонограф в углу по-прежнему размеренно гудел, поэтому я не спешил с объяснениями, тщательно подбирая правильные слова.

- Леопольд, - вздохнул Бастиан Моран, уловив охватившие меня сомнения, - буду предельно откровенен: я не до конца понимаю, что именно тогда с вами произошло. Подозреваю, это могла быть самооборона. И если вы расскажете, как всё случилось, дело едва ли дойдёт даже до предъявления обвинения. Возможно, вас смутили обстоятельства задержания, но мы действовали строго по протоколу. Ничего личного, вы ведь уже попадали в подобные ситуации, не так ли? - развёл старший инспектор руками с примирительной улыбкой. - Посудите сами: убитые находились под подозрением в причастности к запрещённой секте тугов, а обнаруженные на месте преступления улики не оставляют в этом ни малейших сомнений. Ни один судья не вынесет в подобных обстоятельствах обвинительный приговор...

В словах собеседника имелся определённый резон, но я слишком хорошо знал внутреннюю кухню Ньютон-Маркта, чтобы принять увещевания старшего инспектора о выгодах сотрудничества со следствием за чистую монету. Когда вас сначала старательно загоняют в угол, а потом вдруг открывают путь к спасению, каждая услужливо распахнутая следователем дверь приведёт в ещё более тесную камеру и никак иначе.

И потому я предпочёл не откровенничать, а состроить удивлённый вид.

- Туги? О чём вы говорите? Я не имею никакого отношения к душителям Кали!

- Леопольд! - досадливо поморщился Бастиан Моран. - Давай, не будем играть в эти игры! Дело висит на мне как камень на шее, - старший инспектор даже приложил к воротнику сорочки холёную ладонь, - мне надо закрыть его во что бы то ни стало. Главный инспектор рвёт и мечет! Помоги мне, и обещаю - уголовного преследования не будет.

- Я всегда рад оказать помощь следствию следствию, - по-прежнему глядя мимо собеседника на пятно обвалившейся штукатурки произнёс я, тщательно подбирая слова, - но было бы неправильно брать на себя вину за преступление, которого не совершал. Нет, я мог бы оказать вам подобную услугу, но в этом случае истинный убийца избежит наказания, а это противоречит моим принципам. Поймите это правильно, старший инспектор.

- Отпечатки пальцев! - напомнил Моран.

- А что с отпечатками пальцев?

- На гильзах с места преступления обнаружены ваши отпечатки, Леопольд. Глупо и бессмысленно отрицать это. Поймите, в случае вашего отказа сотрудничать со следствием расследование затянется на долгие месяцы и всё это время вам придётся пробыть под стражей. Действительно этого хотите? Лично я не горю желанием созерцать вашу кислую физиономию каждый рабочий день на протяжении года, а то и двух. Уверен, вам общение со мной тоже не доставляет особого удовольствия. Так давайте поможем друг другу. Я не требую ничего сверхъестественного. Просто расскажите, что именно тогда произошло!

Предложение старшего инспектора выбрать меньшее из двух зол совершенно точно не являлось экспромтом; именно на такое развитие событий он уповал, приказывая задержать меня и доставить в Ньютон-Маркт с соблюдением всех предписанных протоколом формальностей. Кандалы и тюремная роба должны были ясно показать, чем обернётся отказ сотрудничать со следствием. Вот только излишняя откровенность ещё никого до добра не доводила.

Я знал это наверняка и потому предложил:

- Давайте вернёмся к отпечаткам пальцев. Насколько точны результаты экспертизы?

- Ошибка исключена!

- Ну конечно! - не удержался я от откровенной усмешки. - Это ведь обычное дело найти на стреляной гильзе чёткий след пальца! И я сейчас не говорю о воздействии пороховых газов и высокой температуры, просто гильза сама по себе... невелика, а площадь её соприкосновения с подушечкой пальца ещё меньше. Ошибка исключена? Да бросьте!

- И, тем не менее, это так, - спокойно заявил в ответ Бастиан Моран. - Обнаруженные узоры папиллярных линий полностью соответствуют вашим.

- Те узоры, которые вам удалось обнаружить, старший инспектор. Насколько помню, частичные отметины криминалисты вообще отказываются принимать к рассмотрению, разве нет?

- Я настоял на дактилоскопической экспертизе и она была проведена с соблюдением всех требований.

Я покривился.

- Не уверен, что суд примет её результаты в расчёт.

- Нет никакой необходимости доводить дело до суда.

- Хорошо! - сдался я. - Вполне допускаю, что это действительно мои отпечатки пальцев. В те дни я выбирал пистолет и обошёл несколько оружейных магазинов. Пересмотрел множество моделей и, разумеется, их разряжал и разряжал. Вероятно, это и объясняет совпадение... нет! сходство обнаруженных отпечатков.

Высказав свою версию, я отвёл взгляд от пятна обвалившейся штукатурки и посмотрел на Морана. Вид у того был как у гурмана хлебнувшего вместо изысканного марочного вина кислого яблочного уксуса.

- Хорошая попытка, - скептически улыбнулся старший инспектор. - Но позволю себе усомниться в ваших словах.

- Сомневайтесь, сколько вам угодно. Вопрос в том, усомнятся ли в них присяжные. При задержании у меня изъяли "Цербер". Проверьте по журналу продаж магазина "Золотая пуля". Я купил его как раз в те дни.

- Леопольд! - хлопнул ладонью Бастиан Моран. - Достаточно лжи! Модель пистолета, из которого были произведены выстрелы, не поступала в открытую продажу! Вся партия была направлена прямиком в Новый Свет! В магазине вам дать подобный пистолет в руки попросту не могли!

- А что скажете об оружейном рынке на пьяцца Архимеда? - прищурился я. - Помню, однажды во время облавы мы изъяли там крупнокалиберный гатлинг, украденный с армейского дирижабля во время ремонта!

Старший инспектор шумно вздохнул и забарабанил пальцами по столу. Теперь в его взгляде читалась откровенная ненависть. Оно и немудрено - названная мной оружейная барахолка была давнишней головной болью полиции метрополии, и если пропавшие по дороге в Новый Свет где-то и могли всплыть, так это там.

- Значит, на рынке... - протянул Бастиан Моран некоторое время спустя. - Но лавку, где смотрели пистолет, разумеется, не помните?

- Я даже не знаю, какой именно из пистолетов вас интересует. Бродил там несколько часов.

Моран вдруг резко подался ко мне и произнёс:

- Я знаю, Леопольд, что это были вы!

- Присяжные обычно с недоверием относятся к интуиции полицейских, - спокойно ответил я, хоть сердце так и дрогнуло, а на спине выступила испарина. - А вот в предубеждённость полицейских к задержанным они, напротив, верят чрезвычайно легко. Вы предубеждены ко мне, старший инспектор. И теперь это зафиксировано в этой записи.

- Вздор! - коротко выдал Бастиан Моран и в очередной раз хлопнул ладонью по столу. - Это вы убили индусов. Я знаю это наверняка. И у меня достаточно улик, чтобы доказать это!

Я откинулся на спинку стула и попытался скрестить на груди руки, но этому помешала натянувшаяся до предела цепочка, приковавшая наручники к столу.

- Позвольте усомниться в ваших словах. Вы не впервые выдвигаете против меня ничем не обоснованные обвинения, старший инспектор. Ведь так?

Мои слова угодили точно в цель. Бастиан Моран покраснел от бешенства, но всё же сдержался и не отвесил затрещину, что непременно проделал бы в подобном случае с обычным арестантом.

- Мои обвинения, Леопольд Орсо, - официальным тоном произнёс он, - были обоснованы и тогда, и сейчас!

- Вы это серьёзно? - опешил я. - До сих пор подозреваете меня в убийстве Левинсона?

Управляющий столичного отделения банкирского дома Витштейна был растерзан оборотнем, и Бастиан Моран поначалу заподозрил, будто это моих рук дело. Даже железное алиби не разубедило старшего инспектора в этом заблуждении, лишь проведённый полицейским медиком анализ крови вынудил его отказаться от предъявления официального обвинения.

Да - тогда я ещё не являлся полноценным оборотнем, как не был им сейчас. И никакой анализ не сможет показать обратного. Пусть часть способностей, вроде инстинктивного уклонения от серебра и сохранилась, но этот благородный металл больше не был способен отравить мой организм. Кровь не вступить с ним в реакцию ни при каких обстоятельствах.

Бастиан Моран поджал губы, но от прямого ответа на вопрос уходить не стал.

- Да, виконт. Я до сих пор подозреваю вас в причастности к смерти Левинсона! - заявил он после недолгого молчания.

- Но ведь именно я застрелил его убийцу! Я лично сделал это!

- На допросе оборотень мог рассказать об истинных мотивах своего преступления, а вы убили его. Очень удобно, не находите?

- Об истинных мотивах? Разве Прокруст когда-либо нуждался в мотивах?

- Бросьте, Леопольд! - отмахнулся Бастиан Моран. - Мы установили личность застреленного вами оборотня, во время нескольких преступлений Прокруста, он отбывал заключение в Килмэнхеме! И на тот момент он был обычным человеком! Его обратили уже позже!

- Чего вы хотите от меня, старший инспектор? - прямо спросил я.

- Правды!

- Вы её услышали.

Моран раскрыл папку и небрежно перекинул мне одну из лежавших там фотографий. Я взглянул на снимок и невольно вздрогнул. С листа на меня смотрели мёртвые чёрные глаза индуса. Но напугало вовсе не это, не по себе стало из-за раздавленной гортани покойника. Раздавленной - моей собственной рукой.

- И что это за несчастный? - спросил я, подавив нервную дрожь.

- Это одно из тел, рядом с которыми была обнаружена гильза с вашим отпечатком, - пояснил Бастиан Моран.

- С фрагментом отпечатка, - машинально вставил я, но старший инспектор пропустил мою ремарку мимо ушей.

- А вот этот снимок, - выложил Моран следующую фотографию, - был сделан в доме Левинсона. Как видите, характер ранений погибшего в июне индуса и охранника банкира полностью совпадают. Более того - я поднял из архива снимки жертв Прокруста...

- Довольно! - не выдержал я. - Чего вы от меня хотите? Говорите прямо!

- Правды!

- Я всё сказал.

- Я знаю, что это вы, - прямо заявил Моран. - Это вы, Леопольд Орсо, убили индусов и вы, без всякого сомнения, причастны к убийству Левинсона. Не знаю зачем и как, но будьте уверены - это лишь вопрос времени. Я остановлю вас, чего бы мне это ни стоило!

- Мне нужен адвокат.

- Адвокат не поможет! - отмахнулся старший инспектор. - Вы никогда больше не выйдете на свободу, уж поверьте - я об этом позабочусь!

Во рту появился противная кислинка, но я пересилил себя и усилием воли прогнал подступившую панику.

- У вас нет улик, а сравнение отпечатков было проведено не по правилам. Ни один суд не примет это в расчет. Отпечаток зубов убитого мной оборотня совпал с одной из посмертных ран служанки Левинсона. И к тому же, если я оборотень, давайте пойдём самым простым путём и сделаем анализ крови! В прошлый раз он ничего не показал!

- Всему своё время, - нахмурился Бастиан Моран. - Проведём и анализы. Я лично разрежу вас на мельчайшие кусочки, но добьюсь правды.

- Звучит как угроза.

Старший инспектор поднялся из-за стола, выключил фонограф и вынул из него валик.

- Да неужели? - обернулся он ко мне с недоброй ухмылкой. - Что навело вас на эту мысль?

Ответить я не успел. Резким толчком распахнулась дверь, и в камере в один миг стало тесно и невыносимо душно, хоть к нам и присоединился один-единственный человек.

Главный инспектор полиции метрополии Фридрих фон Нальц был стар и лицом походил на туземного идола, вырезанного из древнего соснового корневища. Отблеск бесцветных глаз был явственно различим даже в ярком свете электрических ламп, а исходящий от старика призрачный жар заставлял воздух колебаться вокруг него раскалённым маревом.

Впрочем, мне это только лишь показалось. У страха глаза велики, а я боялся главного инспектора куда больше всех угроз Морана вместе взятых. Если фон Нальц решит выбить из меня правду, помехой ему не станут ни адвокаты, ни высокий суд.

Талант главного инспектора мог прожарить человека насквозь всего лишь в пару секунд, но к счастью обратил своё внимание старик вовсе не на меня.

- Бастиан! - обратился фон Нальц к старшему инспектору. - Что здесь происходит?!

- Проводятся следственные мероприятия, - ответил тот с невозмутимым видом и выгнул бровь. - А что?

- Прошу извинить нас, Леопольд, - вздохнул Фридрих фон Нальц и позвал Морана в коридор. - На минуту, Бастиан...

Мне окончательно сделалось не по себе, ведь главный инспектор прекрасно знал о моём родстве с императорской фамилией. Пусть мама и была незаконнорожденной дочерью герцога Аравийского, брата императора Климента, но кровь - не вода. Фон Нальц полагал подобный статус вполне достаточным для вмешательства в мою судьбу, и в прошлый раз это вмешательство обернулось вырезанным сердцем.

Чем оно обернётся на этот раз - было даже страшно представить.

 

 

 

 

<- Вернуться // Читать дальше ->

 


Купить бумажное издание: Лабиринт, Озон
Купить и скачать книгу в магазине Автора в форматах fb2, mobi, epub, rtf, txt
Купить и скачать электронный текст на Литрес
Cкачать и слушать аудиокнигу "Спящий"

 

Поводырь мёртвых

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио

Купить: Author.Today

Павел Корнев. Ритуалист Рутинёр

 


Купить: Лабиринт


Текст на Литрес


Купить: аудио